Два красноармейца ввели в кабинет Бинского. Он расслабленно встал посреди кабинета и устремил взгляд куда-то в сторону, в окно.
На лице Викентия Павловича отразилось вначале смятение, а затем растерянность и неподдельный испуг. Он приложил немало усилий, чтобы вновь взять себя в руки.
– Скажите, Сперанский; вы знаете этого человека? – спросил Лацис. Голос у него сейчас был ровный, без всяких оттенков.
Викентий Павлович долго, гипнотизирующе смотрел на Бинского, но взгляда его так и не поймал. Пауза явно затянулась, и, сознавая это, Сперанский досадливо поморщился и бросил:
– Не имею чести… Первый раз вижу.
– А вы? – Лацис повернулся к Бинскому. – Вы знакомы с этим человеком?
– Да. Это Викентий Павлович Сперанский, – сдавленным голосом неохотно выдавил из себя Бинский, он по-прежнему упорно старался смотреть в окно.
– Я его хорошо знаю.
– Откуда? – спросил Лацис, исподволь наблюдая за реакцией Сперанского.
– Я уже дал показания. Викентий Павлович являлся одним из руководителей Киевского центра, некоторые задания я получал непосредственно от него, – четко, словно зачитывая по бумажке, отбубнил Бинский.
– Какие же это задания?
Сперанский не выдержал, нервно передернулся и зло посмотрел на Бинского: уж от кого, от кого, но от Бинского он не ожидал такого позорного малодушия.
– Шкуру спасаете, Бинский? Боюсь, что это вам не поможет! – сквозь зубы процедил Викентий Павлович и обернулся к Лацису: – Прикажите увести эту дрянь. Я все сам расскажу.
Обессилев от того, что все рухнуло и что теперь нужно самому подороже продать сведения, Сперанский проводил Бинского тяжелым взглядом решившегося на все человека, но еще долго сидел, низко опустив голову, боясь заговорить и услышать звук своего голоса. Но вот он выпрямился на стуле и бросил:
– Пишите!..
Молоденький чекист, сидевший незаметно в углу, приготовился стенографировать.
– Да-да, пишите! – медленно повторил Сперанский. Он, видимо, никак не мог примириться с мыслью, что все проиграно, все кончилось. Но нужно было перешагнуть через это, перешагнуть а во что бы то ни стало.
Лацис смотрел на него. Терпеливо ждал.
– Еще до вооруженного восстания, – тихо заговорил Сперанский, – мы предполагали активизировать нашу деятельность и провести в городе ряд крупных диверсий… Это была трудная ночь. Задолго до рассвета десятки автомобилей, срочно мобилизованных на ликвидацию контрреволюционного заговора, разъехались в разные концы города. Вместе с чекистами в операции участвовали поднятые по тревоге красноармейцы гарнизона.
Арестовывать бразильского консула графа Пирро, по понятным причинам, поехал сам Лацис. Предъявив обвинения, он вру – чип ему ордер на обыск. Консул занервничал, стал ссылаться на дипломатический иммунитет, настаивал на том, чтобы его сейчас же, ночью, представили членам правительства Украины.