– Похоже, вы правы. – Фролов взволнованно прошелся по комнате. – Но в таком случае мы подписали Кольцову смертный приговор. Об аресте на Безаковской Осадчий узнает… и тогда… Может, арестовать Осадчего?
– Что ты! Наоборот! – Лацис оживился, его голубые глаза озорно заблестели. – Наоборот, доктора Полякова надо немедленно освободить и извиниться перед ним. А вот, скажем, на Прорезной пусть Мирон узнает, что господин Тихомиров арестован чекистами… Понимаешь?
– П-понимаю, – сначала не очень уверенно ответил Фролов, затем тоже озорно заулыбался. – Понимаю!..
На следующий день Мирон продолжил свои обходы по адресам. Побывал на Бассейной – там было все спокойно. Господина Карташева, правда, он не застал, но словоохотливая прислуга сказала, что хозяин час назад пошел по делам и будет к обеду.
На Безаковской ему открыл сам доктор Поляков. В квартиру не впустил, сказав, что больше не практикует.
С Безаковской Мирон снова отправился» на Прорезную, нашел знакомый дом. Украдкой осмотревшись, он хотел уже войти во двор, как навстречу ему вышла дородная дворничиха в фартуке.
Это было как раз то, что нужно Мирону. Он спросил:
– Не скажете, вроде где-то здесь квартира Тихомирова?
Дворничиха неторопливо оглядела Мирона с головы до ног и в свою очередь спросила:
– А ты по делу какому или же сродственник?
– Во-во! – обрадованно закивал Мирон. – Сродственник я! Близкий, можно сказать, сродственник…
Дворничиха скорбно подперла кулаком увесистый подбородок и к ужасу Мирона запричитала:
– Двадцать лет жил туточки Сергей Александрович. Курицу не заобидел, не то что человека. И на тебе, злыдни подколодные! Да что же это такое – милейшего человека!..
Мирон, воровато оглядываясь, попятился от дворничихи.
– Кол тебе в глотку! – просипел он. – Что ты, дурная баба, орешь на всю улицу!
– Так в Чеку его намеднись забрали, – продолжала причитать дворничиха.
Мирон ощерился и сунул руку в карман поддевки. «Скорей, скорей отсюда!» – заторопил он себя.
Через несколько мгновений он уже шел вверх по Прорезной. Шел, еле сдерживая звериное желание бежать, как можно дальше бежать от этой тихой улочки, от этого в одночасье ставшего ему чужим города.
К вечеру Мирон ушел из Киева. А на следующее утро чекисты доложили, что он благополучно перешел линию фронта.
Об этом и сообщил Фролов Лацису, явившись для ежедневного утреннего доклада.
– Ну что ж! Будем надеяться, мы правильно расшифровали эту головоломку. – Лацис внимательно взглянул на Фролова: – Есть еще новости?
– Да, – сдержанно ответил Фролов.
– Садись!
Лацис не любил, когда ему докладывали стоя. Он умел слушать. Часто просил повторить. Тут же сводил воедино разрозненные, слышанные им в разное время факты. Тут же их анализировал.