– Где же соболь, Пыжьян? Проворонили?
Пыжьян преданно посмотрел в глаза охотнику и виновато завилял хвостом.
«Ведь это же был соболь! Я видел своими, глазами! Настоящий соболь. Пыжьян потерял его след и вышел на белку. А соболь спрятался где-то поблизости. Надо поискать…»
Но тут Гурий заметил, что поднялся сильный ветер, он раскачивал деревья, с них ворохами осыпался снег. Ветер бил в лицо, трепал одежду. Стало совсем темно.
Начиналась пурга.
Гурий, растерянно озираясь, стал искать на деревьях свои метки, чтобы по ним найти обратный путь. Но тут же сообразил, что их нет и быть не могло. Увлеченный погоней за зверем, он забыл обо всем – о метках, о том, что надо запоминать обратную дорогу.
Тут уж не до соболя. Он, видимо, спрятался в свою нору. Гурий стал на лыжню, по которой пришел сюда, и пока ее не замело снегом, побежал обратно. Но в том месте, где соболь путал следы и Гурий несколько раз кидался то вправо, то влево, лыжня была сбита. Паренек остановился и стал думать, как ему выбраться к зимовью.
Он ничего не мог понять: лыжня его перекрещивалась в нескольких местах. Он остановился в совершенной растерянности. Вся надежда была теперь на собаку.
– Пыжьян! Ищи дорогу!
Пыжьян, помахав хвостом, сделал круг возле Гурия, обнюхивая следы, и пошел по сугробам напрямик. Отбежав несколько метров, он остановился, посмотрел на хозяина, повернул морду вперед, коротко пролаял и снова поглядел на охотника. Делать нечего. Гурий подошел к нему. Пыжьян вывел-таки на прямую лыжню и уверенно пошел по ней. Но шли недолго. Лыжни не стало. Ее замело снегом. А до затесок на деревьях они, видимо, еще не добрались. Гурий перестал их делать давно и теперь клял себя за неосмотрительность. Собака растерянно металась из стороны в сторону. Жилье было далеко, да и в поднявшейся завирухе Пыжьян, как видно, совсем потерял чутье…
Гурий напряженно всматривался во тьму. За плотной пеленой косо валившего снега он разглядел, что впереди размахивает тяжелыми рукавами большая ель, и подошел к ней. Ничего не оставалось, как переждать пургу под деревом. Никакая сила не способна теперь вывести его к зимовью.
У Гурия были огниво и трут, и он мог бы развести огонь, но в кромешной тьме в снегу сухие дрова найти трудно, а мерзлые ветки не загорятся. Он вырыл под елью яму, снял лыжи и сел, прислонившись спиной к дереву. Пыжьян устроился рядом, положив ему в колени голову.
3
Почти с самой осени Тосана охотился в притазовской тундре на песца, белую куропатку, иной раз – на дикого оленя. Однако в лесу, в укромных местах у него были расставлены и соболиные ловушки – кулемки, черканы и петли. Осматривать их он ездил до промежуточного стана на оленях, а там передвигался на лыжах. Жену и племянницу он оставлял в чуме у глухого тундрового озера, верстах в тридцати от реки.