– Часть времени Гален обращался с Марком, как с величайшей надеждой комаррского восстания, баловал его и всячески настраивал на мысль, что, если все пойдет удачно, они собираются его сделать императором Барраяра. Но иногда Гален съезжал с катушек и видел в Марке живое генетическое воплощение нашего отца, и тогда тот превращался для Галена в козла отпущения, на котором он вымещал всю свою ненависть, питаемую к Форкосиганам и к Барраяру. Самые жесточайшие наказания, настоящие пытки, он маскировал – для себя самого, а, может, и для Марка, – под именем «дисциплинарного обучения». Кое-что из этих сведений агент Иллиана получил от одного из бывших подчиненных Галена при нелегальном допросе под фаст-пентой, так что все это чистая правда. – Еще круг, и еще.
– Например, очевидно, что у нас с Марком разный метаболизм. И вот всякий раз, когда вес Марка превосходил мои показатели, то вместо того, чтобы поступать по-умному и регулировать его аппетит с помощью медикаментов, Гален сперва целыми днями не давал ему есть, потом позволял обожраться, а затем с помощью шоковой дубинки заставлял его выполнять физические упражнения до тех пор, пока Марка не рвало. Вот такие странные вещи, от которых по-настоящему не по себе. Гален явно отличался был вспыльчивостью, по крайней мере в том, что касалось Марка. А может, он сознательно старался свести Марка с ума. Создать императора Майлза Безумного, проиграть заново сценарий царствования Юрия Безумного и разрушить систему барраярского правления сверху донизу. Однажды – как рассказал этот тип, – Марк попытался сбежать на ночь из дома, просто погулять ночью, и на какое-то время ему и вправду удалось от них удрать, пока громилы Галена не приволокли его назад. Гален совершенно свихнулся, обвинил его в попытке к бегству, взял свою шоковую дубинку и… – его взгляд остановился на бледнеющем на глазах лице Елены, и он торопливо подредактировал свой эмоциональный рассказ, – … и сделал кое-что совершенно мерзкое. – «И не способствовавшее приспособленности Марка к сексуальной жизни». По словам информатора, это было так ужасно, что даже собственные галеновские громилы умоляли его прекратить.
– Неудивительно, что он ненавидел Галена, – тихо проговорила Куинн.
Елена проницательно на него поглядела. – Ты ничего не мог бы с этим поделать. Тогда ты даже не знал о существовании Марка.
– Мы должны были знать.
– Верно. И до какой степени эта вина задним числом влияет на твое мышление сейчас, а, адмирал?
– Подозреваю, что в некоторой, – признался он. – Вот почему я созвал вас всех сюда. Я чувствую, что в этой ситуации мне необходимо себя перепроверять. – Он замолчал и заставил себя сесть обратно.