Пилот остался на борту. Таура отсчитала еще четверых дендарийцев. Двое исчезли в тени внешнего периметра, двое остались у катера как арьергард. На эту тему они с Торном уже спорили. Торн хотел оставить большее число человек на периметре. Он же нутром чуял, что в интернате для клонов им понадобится как можно больше солдат. Гражданская охрана госпиталя не представляет собой особой опасности, и ей понадобится время, чтобы вызвать к себе хорошо вооруженное подкрепление. К этому времени дендарийцы уже уберутся, если смогут заставить клонов двигаться достаточно быстро. Уже задним числом, он проклял себя за то, что там, на Эскобаре, не затребовал два отряда десантников вместо одного. Он мог бы это сделать с той же легкостью, но тогда был поглощен расчетами пассажирской вместимости «Ариэля» и хотел сэкономить жизнеобеспечение для финального бегства. Так много факторов было необходимо уравновесить!
Собственный шлем обрамлял его поле зрения разноцветной путаницей кодов, цифр и диаграмм. Он учил их все, но сейчас они мелькали слишком быстро; к моменту, когда он успевал ухватить взглядом и расшифровать одну, как она уже исчезала, а на ее месте появлялась другая. Он воспользовался советом Торна и, шепотом ругнувшись, приглушил яркость до бледного галлюцинаторного свечения. Слуховые каналы не так мешали: никто не болтал сверх необходимого.
Он, Торн и оставшиеся семеро дендарийцев рысцой двинулись за Таурой – она сама просто шагала – меж двух смежных зданий. Переключив шлем на аудиоканалы охранников Бхарапутры, он обнаружил, что те зашевелились. Это были самые первые реплики – «Что за черт!», «Ты это слышал?», «Джо, проверь сектор 4» – и мешанина ответов на них. Дальше будет больше, в этом он был уверен, но не имел никакого намерения дожидаться этого продолжения.
За угол. Здесь. Трехэтажное симпатичное белое здание, со множеством растений, декорированных лужаек, с большими окнами и балконами. Не совсем больница, не совсем общежитие – неопределенная, неясная, не выдающая своего предназначения постройка. На джексонианском двусмысленном языке она именовалась «Домом жизни». «Дом смерти. Мой милый старый дом.» Дом был ужасающе знакомым и ужасающе чужим. Когда-то он казался ему просто великолепным. А теперь… меньшим, чем помнился.
Таура подняла плазмотрон, перевела его на широкий луч, и запертая стеклянная дверь распалась в воздухе расплавленными оранжевыми, белыми и голубыми брызгами. Дендарийцы метнулись туда, рассыпавшись направо и налево, прежде, чем перестали светиться раскаленные капельки стекла. Один из них занял позицию, позволяюющую держать под наблюдением первый этаж. Обычная и пожарная сирена смолкли: дендарийцы, проходя мимо, навскидку расстреливали источник шума из плазмотрона, – но устройства в отдаленных частях здания издавали отдаленный вой. От автоматических пожарных гидрантов у них на пути было полно пара и грязи.