– Я буду замыкающим, – вызвался Торн.
Неужто Торн лелеял мечту героически погибнуть и тем самым избежать неминуемого трибунала? На мгновение Майлзу страшно захотелось это позволить гермафродиту. Очень форский вышел бы поступок. Порой старые форы бывали форменными придурками. – Ты доставишь этих клонов к катеру, – огрызнулся Майлз в ответ. – Заканчивай дело, за которое взялся. Если уж я отдал такую цену, то хочу получить то, за что заплатил.
Торн оскалил зубы, но кивнул. И они галопом припустились за отрядом.
Двустворчатые двери выходили в огромное помещение с бетонным полом, явно составлявшее почти весь объем этого большого здания. В разные стороны под балочным потолком шли покрашенные зеленым и красным узкие мостики, увешанные петлеобразными кабелями таинственного назначения. Горело несколько бледных грубых светильников, отчего все предметы отбрасывали множество теней. Он заморгал в полумраке и чуть не опустил инфракрасный фильтр. Похоже, это был сборочный цех для каких-то здоровенных конструкций, хотя в данный момент здесь вроде бы ничего производили. Куинн и Марк медлили, поджидая, пока Майлз с Белом их нагонят, несмотря на отчаянные жесты Майлза поспешить.
– Чего ради вы остановились? – рявкнул он в ярости и страхе.
– Берегись! – завопил кто-то. Куинн крутанулась на месте, подняв ствол плазмотрона и выискивая цель. Марк открыл рот, и это круглое «о» по-идиотски повторяло очерченный серым капюшоном овал его же лица.
Майлз увидел бхарапутрянина потому, что в это застывшее мгновение они смотрели точно друг на друга. Команда одетых в коричневое снайперов Бхарапутры, вероятно, пришла по туннелю. Они пробирадись между балок, вряд ли более готовые к этой встрече, чем преследуемые ими дендарийцы. У бхарапутрянина было в руках оружие, стреляющее какими-то небольшими снарядами, и оно было направлено прямо на Майлза; в дуле блеснула вспышка.
Конечно, Майлз не мог увидеть снаряда, даже когда тот попал ему в грудь. Лишь грудная клетка, взорвавшаяся и раскрывшаяся как цветок, и звук, неслышимый, но ощущаемый всем телом, ударом молота опрокинули его назад. В глазах у него расцвели – тоже – черные цветы, закрывая собой все.
Он был поражен тем, сколько он успел – не передумать, времени для мыслей не было, но ощутить – за то время, пока последний удар сердца еще гнал кровь через его мозг. Комната, накренившаяся вокруг него… безмерная боль… ярость и гнев… и последнее сожаление, бесконечно краткое по времени и бесконечно глубокое: «Подождите, я же не…»
Марк стоял так близко, что отдача от разорвавшегося снаряда ударила по его ушам словно тишина, поглотив все остальные звуки. Все случилось слишком быстро, чтобы понять; слишком быстро, чтобы прикрыть глаза и защитить свой разум от этого зрелища. Человечек, только что подгонявший их криками и жестами, серой кучей тряпья рухнул наземь с раскинутыми руками и перекошенным лицом. Разлетевшиеся широким полукругом кровь и ошметки тканей с обжигающей силой плеснули брызгами в Марка. Вся левая половина тела Куинн сделалась алой.