Тони подошел к Кэмерону.
– Сочту за честь с вами познакомиться, сэр.
– Ба, наконец-то в доме появился хоть один учтивый человек. Коул предложил:
– Кэмерон, почему бы тебе не поделиться с Тони своими знаниями, не рассказать ему о преимуществах торговли недвижимостью по сравнению с вложениями в нефтяную промышленность и тем более доходами от выращивания крупного рогатого скота. – Коул невинно улыбнулся. – А тем временем я покажу Эллисон ее комнату.
Он пригласил ее подняться по лестнице на второй этаж и очень пожалел, что у него не было камеры, чтобы заснять выражение лица Кэма, когда Тони, подхватив предложенную тему, с ходу принялся ее развивать.
Пока они поднимались наверх, Коула не покидала улыбка.
– Кэмерон, похоже, свыкся со случившимся? Не так ли?
– Нет, это одна видимость. Он все копит в себе и когда-нибудь взорвется.
– Я-то его помню тихим, даже робким. Коул улыбнулся.
– Да, конечно, рядом с тобой.
Она покачала головой в знак того, что разговор всерьез на эту тему невозможен.
Коул остановился перед одной из дверей, поставил вещи на пол и открыл ее.
– Я выбрал для тебя эту комнату. Думаю, тебе здесь будет удобно, поскольку рядом ванная. – Он занес ее вещи, а потом пошел дальше по коридору. – А это, как мне кажется, подходящая комната для Тони. Раньше в ней жил Коди. Он давно переехал в комнату побольше, а здесь остались на стенах постеры и всякая мальчишеская мура. – И, повернувшись к ней, спросил:
– Кажется, у Тони с Коди такая же разница в возрасте, как у меня с Кэмом. Так что они вполне могли бы чувствовать себя братьями.
– Вполне, но они не братья.
Не взглянув на нее, Коул поставил чемодан Тони возле кровати, а когда поднял глаза, заметил в ее глазах боль. Он подошел к Эллисон и обнял ее за талию.
– Думаю, все будет хорошо. Вот увидишь. А пока я очень рад, что вы оба здесь.
Она тоже обняла его, ухватившись руками за ремень на спине.
– Все это так странно.
Он немного отстранился, чтобы видеть ее лицо.
– Что ты имеешь в виду?
– Я странно чувствую себя здесь, наверху. За все годы, проведенные на ранчо, мне ни разу не довелось сюда подняться. Я могла заходить в определенные комнаты на первом этаже, но сюда – никогда. Мне здесь как-то не по себе.
– Дорогая, это чушь! Разве кто-нибудь запрещал тебе сюда ходить?
– Нет, вслух – никто и никогда. Но я сама понимала это с самых ранних лет.
– Ну тогда пора избавляться от комплексов. Пошли. Давай покажем Тони ранчо. Я хочу, чтобы ты увидела, как много здесь всего переменилось.
Когда вечером Эллисон вернулась к себе в комнату, у нее голова раскалывалась от впечатлений и пережитых эмоций. Ей казалось, что время сместилось. Словно не было пятнадцати лет, прожитых вне ранчо. Как будто она никуда не уезжала, отец где-то рядом, и жизнь идет своим чередом. И вместе с тем ей было обидно за Тони. Эллисон видела, с какой жадностью он задает вопросы, как ему хочется все потрогать, с каким неподдельным интересом он все осматривает, впитывая впечатления как губка. А ведь все это должно было стать частью его жизни с самого рождения.