А потом вдруг заинтересовался, подкладывает ли она подушку на сиденье, как раньше, когда они учили ее водить старый «фалькон» Гаса. Ангелине хотелось попробовать «мустанг» Алекса, но Гас топнул ногой. Алекс бы, наверное, разрешил. В те дни у него была тайная слабость к младшей сестренке друга и желание ее опекать. Потому что она еще маленькая, убеждал он себя тогда.
В дверях появилась Сэнди.
– Эй, а куда пропала Ангелина?
– Думаю, домой. Уже поздно.
– А я хотела пригласить ее поужинать с нами. Миссис Джилли согласилась…
– Да будет тебе известно, не миссис Джилли устанавливает здесь правила.
– Это из-за ее одежды, из-за комбинезона? Папа, ты ужасно антарктичен! Никто…
– Архаичен, – автоматически поправил Алекс.
– Я имею в виду, никто так уже не трясется из-за тряпок! Твои старомодные устои насквозь провоняли нафталином!
– Наверное, ты права, но пока ты…
– Знаю, знаю, пока я живу под твоей крышей, я должна поклоняться и преклоняться перед вашим королевским высочеством.
Против всякой логики Алексу снова захотелось улыбнуться. Он прекрасно представлял, что она думает о его королевском высочестве.
– Прости, милая, но это система. Она висит над нами, и, пока не усвоим ее, мы не более чем запрограммированные роботы, которые должны умываться перед едой, слушать за обедом ДОБСовых композиторов, которых мы называем классиками, а не разрывающую уши музыку. Должны…
– Знаю, знаю! – Нижняя губа вперед. Насупленные брови вниз. – Но я не собираюсь прекращать дружить с Ангелиной – и неважно, что ты скажешь! Я могла бы даже поработать у нее следующим летом. Иногда она нанимает школьников.
– Не возражаю, – мягко сказал Алекс. На прошлой неделе дочь планировала поискать работу на конюшне. По крайней мере она выбросила из головы идиотскую мысль стать летчицей. – Кстати, я не буду ужинать дома, но вернусь не слишком поздно. Так что, если хочешь, можем поговорить, когда сделаешь уроки.
Она выглядела оскорбленной.
– Если захочу поговорить, позвоню Ангелине. По крайней мере она обращается со мной как со взрослой, чего нельзя сказать о некоторых.
Последний негодяй. Вот кто он есть на самом деле.
Еще не заказав ужин, Алекс понял, что вечер обещает быть скучным. С глубокомысленным видом Кэрол заговорила о каких-то знакомых, чьи дочери ушли из школы, и как хорошо это оказалось во всех отношениях.
– Я признаю, что иногда теряю терпение. Кто считает, что растить одному дочь легко, никогда этого сам не пробовал. Но, Кэрол, она – все, что у меня осталось. Единственному ребенку многое приходится терпеть. Я это понимаю – сам был таким. У нас особые обязательства; мы должны обеими руками держаться друг за друга.