– Кэт! – Он сильно сжал ее плечи и повернул лицом к себе. – Я хочу жениться на тебе по другой причине.
Они могли разговаривать о чем угодно: о погоде, пломбире с глазурью или национальном долге, но разговор всегда возвращался именно к этому. Кэт плотно зажмурила глаза.
– Дин, мне не хотелось бы сейчас все это снова пережевывать.
– Я был достаточно терпелив, Кэт.
– Я знаю.
– Наша свадьба не обязательно должна быть событием для прессы. Мы можем полететь в Мехико или Вегас и покончить с этим раньше, чем пронюхает какой-нибудь репортер.
– Не в этом дело.
– Тогда в чем? – настаивал он. – Не можешь же ты всерьез утверждать, что не хочешь оставлять свой дом в Малибу или что боишься потерять свою независимость? Эти доводы я уже слышал. Если ты опять не дашь мне положительного ответа, тебе придется придумать более веские возражения.
– Со дня операции прошло всего полтора года, – тихо сказала она.
– И что из этого?
– А то, что ты можешь оказаться женатым на женщине, которая будет вынуждена проводить немалую часть своей жизни, да и твоей тоже, в палате для сердечников.
– У тебя не было ни одного случая отторжения тканей. – Он поднял вверх указательный палец. – Ни одного, Кэт.
– Но нет никакой гарантии, что это не случится впредь. Некоторые реципиенты живут с новыми сердцами по много лет, а затем вдруг – бац! Без всякой причины начинается отторжение.
– А некоторые умирают по причинам, абсолютно не связанным с их сердцем. В сущности, у тебя есть шанс – один на миллион – умереть от удара молнии.
– Я серьезно.
– И я. – Его голос смягчился. – Кэт, многие люди с пересаженным сердцем прожили по двадцать и более лет без каких-либо намеков на отторжение. Эти пациенты получили сердца, когда операция еще была экспериментальной. С тех пор наука шагнула далеко вперед. У тебя есть отличная возможность прожить больше отпущенного тебе срока.
– И каждый день этой так называемой «нормальной» жизни ты будешь снимать мои основные показания. Он был в явном замешательстве.
– Сначала я была твоей пациенткой, Дин, и лишь затем стала твоим другом и любовницей. Я думаю, ты всегда будешь смотреть на меня как на пациентку.
– Это не так, – твердо заявил он.
Но Кэт знала, что не ошиблась. Дин окутывал ее заботой, не давая забыть, что когда-то она была очень слабой. Он до сих пор обращался с ней крайне осторожно, даже в постели, когда они занимались любовью. Его сдержанность действовала на нервы и раздражала ее, она, скорее, чувствовала себя обманутой, чем любимой, и это значительно уменьшало ее пыл.
Оберегая его чувство, Кэт молча переносила обиду и разочарование, страстно желая, чтобы с ней обращались как с женщиной, а не как с пациенткой с пересаженным сердцем. Однако, зная Дина, она сомневалась, что это когда-нибудь случится.