– Пожалуйста, сюда. – И провел нас в барак, устроенный в разрушенной и перестроенной церкви (на месте лагеря было когда-то мало кому теперь памятное Солдатское кладбище). – Где здесь свободные места? – спросил он у дневального.
Помещение мне не понравилось. Грязь, двойные сплошные нары. Мы влезли наверх, легли. В метре или чуть выше был потолок.
– Юра, пойдем к нарядчику. Он нас не уважает. Мы вышли. Навстречу – несколько удивленный нарядчик в щегольском ватнике и с такою же точно трубой, как у Купы.
– Ты что, – сказал я, – нас не уважаешь? Имей в виду: я заколол на Колыме двух нарядчиков.
Вдохновенная брехня, но действует безотказно. Главное – полная серьезность.
– Ребята, вы извините, это недоразумение. Пойдемте, я вам покажу другие места.
И мы вошли в новый кирпичный дом с коридорной системой, нечто вроде казармы. В комнатах были кровати (двойные: верхняя вставляется в нижнюю). Так бывает в казармах.
– Выбирайте место.
– Вот здесь, – показал я, – в уголке, возле окна. Одну из двойных кроватей мы заняли полностью и нижнее место соседней.
– Пусть перестелят постели!
– Сейчас перестелят, а вы пока погуляйте! Рассказы, рассказы, рассказы – наперебой. Кто где был… Четыре с половиной года прошло. Вечером, после ужина, прибегает востроглазый шестерчатый малец. Тихо спрашивает:
– Где ребята, которые с Колымы пришли? Ему показали.
– Здравствуйте! Резаный Витек приглашает вас троих к себе. Там чифирок заделали.
– Пусть сам принесет и селедку не забудет, – сказал Юра Киселев.
У Резаного был шрам на щеке, лет ему было, как и нам, примерно двадцать пять. Чифир был крепок. Селедка свежа.
– Я когда-то был вором, – сказал Витек – Но теперь все смешалось, и я отошел. Ни там, ни там. Но меня здесь уважают.
– Хорошо. Мы тебя не тронем. Будь, как был. Но если что важное – держи в курсе.
Поботали еще немножко по фене и разошлись. Мы – в курилку, где можно было поговорить без свидетелей, Витек – в свой барак.
Стало вскоре ясно, что нас, членов КПМ, разместили небольшими группами в нескольких воронежских лагерях, в городе и ближних районах. Наша колония называлась 020-й. Однако в моей справке об освобождении она именуется лагерем. Начальником лагеря был майор (в звании может быть ошибка) Брызгалов.
Нас трудоустроили. Меня и Аркадия определили техниками-конструкторами в технический отдел, Юрия – заведующим лабораторией. В основном он исследовал на прочность и т. п. формовочную землю для литейного цеха. Завод изготовлял никелированные кровати с панцирными сетками (наверное, последние в нашем веке), печную литую арматуру, утюги и другой железный ширпотреб. Выполнялись и многие заказы со стороны – от кладбищенских оградок до огромных шестерен мукомольного элеватора. Были цехи: литейный, механический, гальванический, кузнечно-штамповочный, заготовительный, лакокрасочный, модельная мастерская. Был, естественно, отдел главного механика, ОГМ.