— В таком случае, мне придётся начать издалека, уважаемый эрр Неус, — приступил к делу он. — Всё началось с покушения на короля…
День четвёртый.
семь часов после Полуночной службы.
Жижа опёрся руками в мостовую и немного приподнял зад. Ему казалось, что всё его тело состоит из одного сплошного копчика, который не то чтобы ныл — вопил, протестуя против столь длительного издевательства. Руки быстро изнемогли под тяжестью тела и, предательски дрогнув, обрушили многострадальный копчик обратно на твёрдый булыжник. Жижа страдальчески закусил губу — и благодаря этому впервые за всё утро хоть что-то заработал: какой-то сердобольный сытик, мельком взглянув на его перекошенную страданием физиономию, небрежным жестом обронил полстоуна. Мелкая монетка звонко дзынькнула, ударившись о край оловянной кружки, крутнулась на ребре и одиноко пристроилась на дне.
«Одна кружка пива, — тоскливо подумал Жижа, устраивая поудобнее фальшивый деревянный протез. — Возле рынка я бы уже десяток стоунов заработал. Разве это „проход“? Здесь умирать будешь — никто воды не подаст!», — он зло сплюнул в сторону, чего никогда бы не позволил себе на своём «проходе». А что вы хотите? Репутация — она для профессионального нищего важнее всего. Сел в «проходе» — изволь играть до конца. Резать, рвать тебя будут, а ты и защищаться не моги: ты убогий — за то тебе люди добрые и помогают. Вытерпел боль, запомнил обидчика — беги к своему бобру. Тот пожалеет тебя, выслушает, неспешно пересчитает твой дневной заработок, пробуя каждую монету на зуб, после чего невзначай спросит: «Велика ли обида твоя, бродяга? Готов ли ты эту обиду покрыть долей малой с „прохода“?». И вот тут не зевай! Больше чем на двадцатую часть дневного заработка соглашаться не смей, но и под себя не греби: зачалишь по скупости денежку, не вступится бобёр — прощай «проход»! Обидели раз, не встал никто за тебя — потом каждый будет иметь возможность пнуть посильнее, а то и вовсе с «прохода» согнать. Бобры — они ведь на что? Они улицы, словно реки пестуют. Со своим бобром лучше не ссориться!
Жижа хорошо знал эту нехитрую истину, потому и сидел здесь, внимательно наблюдая за улицей. Главным сейчас было наблюдение, а не приработок. Бобёр так и сказал: «Помыргаешь денёк-другой, глядишь, половину долга скостить сможешь.»
«Эх, и зачем я занимал у него? — вновь начал корить себя бродяга. — Нашёл, у кого занять — у бобра своего! Да этот за четверть удавится или сам кого удавит, коли вовремя долг назад не получит». И тут же возразил сам себе: «Так ведь карта шла! В последнем раскладе у меня на руках был почти весь зелёный двор, только одного менестреля не хватало! И надо же было так случиться, что верхней картой в колоде оказался синий принц. А может быть, Рвач передернул колоду? Точно! Недаром он так беспокойно ёрзал: „Тяни карту быстрее, чего думаешь!“ Ну, я тебе покажу! — мстительно прищурился нищий. — Дай только до тебя добраться!»