Проныра представил себе Старого Робина у столба и содрогнулся. Нет, не мог он ТАК закончить. Не похоже это на Робина. Его главной чертой было умение выживать в любой ситуации. Он и Проныру этому учил, потому и погоняло ему такое прилепил. Сразу просёк, что маленький волчонок тоже обладает способностью вылезать из всех передряг, либо вообще не совать в них свою задницу. Было у него, как и у Проныры, какое-то шестое чувство, вернее, предчувствие опасности. Только один раз и подвело — тогда, на облаве…
Краем глаза Проныра заметил новых посетителей. День близился к концу, многие лавки и государственные конторы начинали закрываться, скоро корчма начнёт заполняться по-настоящему.
Двое вошедших были подмастерьями из оружейной лавки напротив. Весело переругиваясь, они уселись за стол и потребовали кувшин «Граевского». «Два полновесных серебряных шнобеля», — прикинул в уме стоимость заказа Проныра: на такие деньги в южном квартале многие семьи могли жить целую неделю. В его понимании они не были сытиками в полном смысле этого слова. Может, они даже родились в том же квартале, что и он, а потом им просто подфартило, и они сумели закрепиться в подмастерьях. Вон у одного не хватает двух пальцев на правой руке («краб», как говорят в народе), значит — успел повоевать. Сытики же не воевали, а уж если воевали — то, во всяком случае, не в лаве. Бывало, конечно, что забривали тех, кто по каким-то причинам не смог в очередной раз оплатить Королевскую страховку, но они всегда попадали либо в снабжение, либо в прислугу к благородным. Да и то, это случалось крайне редко.
Нет… Проныра знал, что ему нужно. Эти двое его не интересовали. У них в лучшем случае два серебряных червонца на двоих, а Проныре нужен был настоящий куш, хороший такой полновесный куш, на сотню золотых. Такие деньжищи могли быть при себе только у сытика, холёного и гладкого, как хорошо откормленный боров. Это мог быть либо чиновник в форменном камзоле какой-либо палаты, с выражением вечной скуки на лице, либо меняла с плутоватым взглядом, а может быть, какой-нибудь заезжий лэндер, владелец захудалого провинциального поместья, мечтающий выбиться в благородные и тайно хранящий в подвале незаконный герб. Сейчас их много понаехало в надежде получить из казны королевскую субсидию на восстановление хозяйства, порушенного войной. В стране остро не хватало продовольствия, и казначейство, скрипя зубами, вынуждено было как-то финансировать мелких лэндеров, особенно на приграничных территориях. Как только вышел соответствующий королевский указ, в столицу сразу потянулись толпы просителей, почуявших запах халявных денег. А так как в приграничье до сих пор было неспокойно, пристроить государственные деньги с умом особого труда не составляло. Всегда можно было списать растрату на разбойничьи шайки или мелкий приграничный конфликт. Деньги давали, конечно, не всем, но там, где не помогали мольбы, всегда мог выручить тяжёлый кошель, переданный украдкой под столом чинуши.