Я выдержал его взгляд.
— Назад! Теперь — назад.
Он некоторое время оставался там же, где и стоял. Затем, помедлив, все-таки отодвинулся в сторону.
— Лучше бы тебе этого не делать, — произнес он, пока я пятился к выходу из трейлера и ступал в холодную декабрьскую ночь.
Полученные деньги, конечно, наводили меня на определенные подозрения. Билли не имел возможности честно их заработать. Может быть, мне следовало надавить на него, чтобы узнать, откуда эти деньги? Но я был бесконечно рад уже тому, что мне удалось выбраться оттуда.
Мой дедушка, который тоже когда-то был полицейским, помнится, поделился со мной шуткой, которая значила больше, чем просто шутка: "Парень рассказывает своему приятелю, что он знает отличную карточную игру.
— Но это сплошное надувательство! — протестует его друг.
— Я знаю, — говорит парень. — Но ведь это единственная игра в городе".
Шутка покойного деда часто приходит мне на ум, особенно в последние дни. Другие вещи, о которых рассказывал мой дедушка, также часто приходят мне в голову — вещи, которые вовсе не были шутками для него самого, но почему-то вызывали смех у других... Спустя семьдесят два часа после смерти Эмили Уоттс и тех мужчин у лодочного сарая Билли остался единственной «игрой» в городе.
Я остановился рядом с банком в местечке Дубовый Холм и снял две сотни долларов со своего счета через банкомат. Порез под глазом перестал кровоточить, но я понимал: если попытаюсь отодрать корку засохшей крови, рана начнет кровоточить снова.
Я заехал в офис Рона Арчера на Форест-авеню, где тот осматривал пациентов два раза в неделю по ночам, и он наложил мне три шва.
— Чем же вы таким занимались? — спросил Арчер, готовясь ввести мне обезболивающее. Я уже собирался попросить его не беспокоиться, но вовремя понял, что он просто шутит и ждет от меня того же. Доктору Арчеру было около пятидесяти, он выглядел достаточно привлекательным мужчиной — с красивыми волосами серебристого оттенка и весьма изысканными манерами, которые настолько впечатляли молодых женщин, что им хотелось разделить с ним постель.
— Пытался вытащить ресницу, — ответил я ему в тон.
— В следующий раз используйте глазные капли. Вы убедитесь, что они не так уж и плохи, по крайней мере, глаз останется целым и невредимым, — он обработал рану тампоном, а затем потянулся ко мне с иглой.
Я инстинктивно отстранился назад.
— Ничего страшного. Ты же уже большой мальчик, — пробормотал он. — Если не будешь плакать, я дам тебе конфетку.
— Держу пари, что, учась в медицинском колледже, вы числились лучшим учеником.