И продолжал говорить уже слепой.
К концу разговора передо мной была ясная картина «ударной деятельности» сотрудников отдела по незаконному обороту наркотиков Дворцового района.
Со слов Гоши, на протяжении почти трех лет многие наркоманы, задержанные с наркотиками, на допросах называют один и тот же адрес, по которому они эту гадость покупают, — Офицерский переулок, дом 3. Следователи, как положено, забрасывают руководство ОМОНа особыми поручениями, в которых просят установить источник сбыта наркотиков. А руководство с настойчивостью маньяка три года отвечает, что установить источник… не представляется возможным.
— Ну, может, не везло ментам. Приходят, а «источник», например, в отпуск уехал, — размышляла я.
— Ага, устала торговать наркотиками и взяла отпуск. И так — все три года, — вдруг разозлился Гоша.
— Устала? Она что — женщина?
— Да. Наркоманы ее зовут кто Лялей, кто — Лялей-черной, кто — женщиной-брюнеткой… Думаю, что Ляля — это псевдоним. Но она точно обитает на Офицерском, три. Там — коммуналка, я соседку ее, старушку, расспрашивал. То, что Ляля снимает комнату, она подтверждает, и о том, что людей к ней ежедневно шастает немерено, свидетельствует, а вот про наркотики — все отрицает: ничего, мол, не знаю, не ведаю… Да и кто в такой информации сознается? Это ведь — укрывательство. Могли запугать старушку. А могли просто приплачивать за молчание: бабуля-то, как я заметил, бедная, на мизерную пенсию живет.
В общем, было очевидно, что менты из ОНОНа специально оберегают эту левую дверь на втором этаже по Офицерскому, 3. Даже если предположить, говорил Гоша, что сами они денег от Ляли за укрывательство не получают (что сомнительно), все равно им выгодно оберегать этот адрес, поскольку таким образом легко делать хорошую статистику. Достаточно покараулить возле известного адреса, где орудует наркодилер, — и хватай наркоманов пачками, веди на допрос. Сколько схватишь, столько и раскрытых преступлений получишь (по статье — хранение наркотиков без цели сбыта). Наркоман, правда, хитер и осторожен, и, завидев облаву, может тут же выбросить героиновый чек на землю. Но менты тоже не дураки: с такой же легкостью могут этот чек подбросить обратно. И дебаты о том, кто в подобной (с подбросом) ситуации прав — Жеглов или Шарапов, — до сих пор ничем не завершились.
Все это было очень любопытно. Но где доказательства? Лукошкина просто выбросит мой материал в корзину. Гоша, видно, заметил мое замешательство.
Он понизил голос и в первый раз за беседу сам подвинулся ко мне со стулом: