Интересно, куда это она? Судя по направлению — на Волковское кладбище… Господи, опять этот бред! Неужели я и сама верю, что Геновера ведьма?
Сзади раздался топот.
— Нонна, подожди, — прохрипел кто-то совсем рядом.
Я оглянулась и увидела бледное лицо и огромные от страха глаза Модестова.
— Ты оставил пост?
— Я испугался… за тебя. Одна, на пустынной улице, кругом расхитители канализационных люков…
— За меня? Ну-ну. Ладно уж, пошли.
Тетка шла, не оглядываясь. В конце улицы действительно замелькали знакомые очертания… могильные кресты… Тетушка чесала прямиком туда.
— Модестов, шабаш в какое время года происходит?
— Весной, а что?
— На кладбищах?
— Нет, на Лысой горе.
— Странно, почему мы идем на кладбище?…
— Куда мы идем? — после минутной паузы медленно спросил Модестов.
— На кладбище.
— Почему?
— Потому что. Видишь, куда она идет?
— У меня куриная слепота. Я в темноте вообще ничего не вижу. Но мы ведь на кладбище не пойдем?
— Пойдем. Мы ведь за ней следим.
Это же святотатство. Праздно разгуливать среди могил могут только сатанисты, ведьмы, параноики и…
— Журналисты.
У кладбища Модестов остановился. Теткин силуэт неумолимо отдалялся, грозя затеряться среди памятников и хилой кладбищенской растительности. Я потянула мужа за руку.
— Нет. Я туда не пойду. Это грех, — уперся он.
«А Спозаранник пошел бы», — невольно подумалось мне, но вслух я ничего не сказала. Бросив поскуливающего Модестова у ворот, я бросилась вслед за теткой. Она уже успела скрыться за памятниками, и я шла почти наугад, прислушиваясь, старалась отделить посторонние звуков от чавканья грязи под моими ногами. Но посторонних звуков не было, я была единственная, кто производил шум в этой мертвецкой тишине.
Кругом мерцали зеленоватые огоньки гнилушек. Мне померещилось, что теткин силуэт мелькнул немного правее моего маршрута, за старинным резным крестом. Я кинулась туда, но земля разверзлась у меня под ногами, и я упала. В полете попыталась схватиться за скользкий памятник, но гравитация оказалась сильнее моей слабой хватки. Упала, правда, на размытую почву кладбищенской тропинки. На одежде и лице осталось килограмма три грязи, на руке — царапина.
Вдруг с той стороны, где исчезла тетка, кто-то истошно закричал. Я поспешила на крик, но, не успев пройти и десяти метров, запуталась в могильных плитах. Теперь я не знала, ни где кричали, ни где тетка, ни где я…
С кладбища я выбиралась полчаса. Тетка как сквозь землю провалилась! В поисках выхода я обошла кладбище раза три. Ни одной живой души! Модестов верно ждал меня у входа. Я была злая как черт и, судя по всему, выглядела так же, потому что Модестов при моем появлении попятился назад, крестясь.