Обнаженный «птенец», уставившись розовыми ягодицами в небо, лежал на грубой каменной скамье. Место экзекуции с трех сторон окружали выстроенные шеренгами эноматии «птенцов» и «волчат».
— Дурень Антикрат, — процедил сквозь зубы, не поворачивая головы, стоявший справа Феникс. — Попался сторожам. Бежал бы со всеми, через овраг, так нет — через поле поскакал. Тут его, придурка, собаки и сцапали.
— Он не мог оврагом, — так же, почти не разжимая губ, отвечал Леонтиск. — Ему вчера Созандр, ученый вонючий, все ноги поотшибал.
— Надо было в казарме сидеть, — буркнул Феникс. — У меня еще с прошлой порки шкура не зажила!
— Антикрат, сын Гилла, был схвачен с поличным при краже козы из хозяйства гражданина Алкмея, — раздался над плацем зычный голос педонома Басилида. — Декада виновного присуждается к двадцати розгам. Ирен Агесилай, вывести декаду для наказания!
— Эномарх Пирр, вывести декаду для наказания! — голос Агесилая звучал сухо и официально.
Пирр, стоявший перед строем своей эноматии, обернулся лицом к «птенцам».
— Тисамен! Выводи декаду!
Декадарх Тисамен, надменнолицый и большебровый, угрюмо кивнул головой, зна ком велел своему десятку выйти из строя.
— Сечь будут леотихидовские, — вполголоса зловеще произнес Пирр. — Смотрите, чтоб ни звука!.. Кто опозорится, хребет вырву!
Леонтиск, Феникс, сам Тисамен, и с ними еще шестеро птенцов вышли к распластанному на скамье Антикрату. От эноматии Леотихида вышли декадархи Демарат и Эвном. Последний, несший в руках розги, довольно скалился.
— В прошлый раз вы наших секли, — ухмыльнулся он, — сегодня отыграемся, клянусь Гераклом.
«Птенцы» Тисамена промолчали.
— Флейтисты, играть! — хрипло рявкнул Басилид. Педоном был одет, по-видимому, в тот же хитон, в котором Леонтиск увидел его в свой первый день в агеле — мешковатый, небрежно подпоясанный, без рукавов. Громадные руки начальника школы были по привычке сложены на груди.
Двое флейтистов из «волчат», сидевшие в ногах «печки», как прозвали скамью для экзекуций ученики агелы, заиграли «Песнь грешника». Экзекуторы заняли места по обе стороны «печки».
— Начинайте, во имя правосудия! — ритуальную фразу произнес ирен Агесилай.
Антикрат вцепился руками в скамью. Леонтиск четко различал его побелевшие ногти. Взвизгнули розги, глухо зашлепали по обнаженному телу. На месте каждого удара кожа тут же вздувалась багровой полосой. Флейты играли, избиваемый мальчишка шумно дышал через плотно сжатые зубы, розги свистели в воздухе. Экзекуторы старались — кровь брызнула после шестого удара. После двадцатого подбежавшие по знаку Пирра «птенцы» осторожно, за руки, подняли полумертвого от боли товарища со скамьи и увели прочь. На какой-то миг Антикрат обратил красное, смятое болью лицо к ожидавшим наказания товарищам по декаде, скользнул невидящим взглядом, попытался что-то сказать. Не смог. С бессильно повисшей головой его отнесли в казарму.