— И все-таки согласны с тем, что он говорит?
— А разве это не так?
— По роду моей службы мне приходилось знакомиться с принципами большевиков, — сказал Вайс. — Они радикально отличаются от принципов, которые провозглашает фюрер, и я думаю, русские поведут себя не так, как мы предполагали. — И счел нужным добавить: — Поэтому Советский Союз и является главным противником Третьей империи. И не только внешним противником, как его союзники, но и политическим.
— Странно, — медленно протянула Шарлотта, — я знаю, что вы офицер СД, но почему-то не боюсь вас. А вы, мне кажется, меня боитесь и поэтому говорите так осторожно и так уклончиво отвечаете на мои вопросы.
— Знаете, — с нарочитым легкомыслием в тоне сказал Вайс, — я предпочитаю не говорить с девушками о политике.
— Хорошо. Поговорите со мной о том, о чем вы обычно разговариваете с девушками. — И Шарлотта нетерпеливо приказала: — Ну, я вас слушаю.
Вайс в замешательстве опустил глаза.
— Может, я вам не нравлюсь?
Вайс честно признался:
— Ну что вы, даже очень!
— А чем именно? — настаивала девушка.
— Тем, что вы такая, какая вы есть.
— Какая же?
— Ну, мне показалось, будто я вас давно знаю.
— Со слов Генриха?
— Нет, он никогда не говорил мне о вас.
— Мужчины обычно говорят о девушках. Что вы скажете Генриху обо мне? Ну, будьте же смелее!
— Что вы фея Груневальдского леса.
— Странно, — задумчиво сказала Шарлотта, — но вы становитесь таким неестественным, когда говорите банальности.
— Это упрек?
— А вы обиделись? Вы хотели быть таким, как все?
Вайс быстро нашелся, сказал с сожалением:
— Я только недавно в Берлине, и мне, конечно, не хватает умения держать себя в обществе.
— Вы уже были в берлинском Zoo? Нет? Напрасно. Следовало начать именно с этого: вы нашли бы там много поучительного.
— У вольеров с попугаями?
— Во всяком случае, не у клеток с хищниками. — Шарлотта улыбнулась. — Поверьте, я говорю так только потому, что знаю: вы лучше, чем хотите казаться.
Вайс вовсе не хотел произвести такого впечатления на эту смело и резко высказывающую свои суждения девушку. Это было опасно. И хотя ему приятно было слышать слова Шарлотты, он не имел права больше рисковать. Кто знает, как далеко может зайти душевная проницательность Шарлотты... Поэтому он спросил, чтобы переменить тему разговора:
— Генрих, кажется, всерьез увлечен фрейлейн Каролиной?
— Просто она красивая. Разве вы не заметили?
— Да, конечно, красивая, — согласился Вайс.
— Ухаживать за красивой девушкой, — наставительно заметила Шарлотта, — для мужчины так же естественно, как для офицерака заботиться о чести своего мундира.