— Приехали! — провозгласил старый моряк. — Милости просим.
Прокофьева вытащили из лодки. К месту исцеления вела каменистая тропинка, удивленный Давыдов увидел под ногами каменные плиты. Пройдя по тропке, они оказались на идеально круглой поляне, по краям которой стояли каменные столбы, а в центре — широкий плоский камень. Больного уложили на плиту. Коснувшись ее рукой, Давыдов ощутил, что камень очень теплый, почти горячий. Солнца не было, согревать его было нечем. Капитан с удивлением взглянул на Журавлева. Хитро улыбаясь, старик поманил его за собой. Остановились у одного из столбов. Женька остался ассистировать сестре у горячего камня. Положив ладонь на столб, Анатолий почувствовал, что поверхность у него не гладкая. Приглядевшись, он увидел, что сквозь трещины и неровности камня отчетливо проглядывали какие-то неведомые символы: не то скандинавские руны, не то пиктограммы. Чудные звери, человеческие фигурки, лодки, рыбы…
— Интересно? — прищурился старик. — То-то. Древнее место. Ты что сейчас чувствуешь?
Давыдов пожал плечами:
— Не знаю.
— А ты слушай, себя слушай, место это слушай, внутрь себя смотри. Это не сразу проявляется, медленно…
Уложив Петра спиной вверх, Алена и Женька что-то делали, заслонив раненого от капитана и старика. Девушка что-то говорила, но слова до них не доносились. Давыдов замер. Минут через пятнадцать он почувствовал. С ним вроде бы ничего не происходило, но что-то изменилось: обострились слух, зрение. Давыдову казалось, он чувствует, как где-то в чаще крадется неведомый зверь, а в озере плывет рыба. Мысли стали ясными, на душе посветлело, что ли. Теперь он понял, зачем на это место приходили древние охотники. Уйдя отсюда, нельзя, просто невозможно было вернуться без добычи. Анатолий обернулся к Журавлеву и кивнул. Понял.
А у камня готовилось чудо. Прокофьев лежал уже на спине. Девушка и мальчик взяли его за руки и принудили сесть. Потом, подставив свои плечи для опоры, — встать. Петр шатался, но стоял. Девушка отошла. Теперь больной стоял самостоятельно, лишь слегка опираясь о плечо мальчишки. Алена, вытянув руки, поманила Петра к себе, тот качнулся, но, удержавшись на ногах, сделал первый шаг. За ним второй. Девушка пятилась, а Прокофьев все увереннее шагал к ней. К катеру он добрался сам. На обратном пути всеобщей эйфории не разделял только Давыдов. Прокофьев снова становился опасен. Нужно было уходить. И чем скорее — тем лучше. Анатолий угрюмо смотрел на спутников: Прокофьев был счастлив, а девушка гордо улыбалась. Пока все восхищались ее талантами, Анатолий отмалчивался на корме.