— Положи-ка свою машинку.
Позади, уткнув раскаленный от работы ствол чуть повыше воротника куртки неудачливого снайпера, стоял Седой. Раненый медленно разжал пальцы и положил оружие на камень.
— Поднимайся, — скомандовал ему вожак.
Подошел Шнорхель и взял пистолет. Из-за дерева появился Циркач.
— Власть переменилась — наши в городе, — ухмыльнулся Шнорхель.
— Обшмонай остальных и проверь, чтоб все были с гарантией, — бросил ему Седой.
Циркач увидел лицо спортсмена и согнулся в приступе рвоты. Шнорхель ободряюще похлопал его по плечу.
— Ну-ну, ты что! Это ж беспредельщики! Не мы их, так они нас. А ты молодец, хорошо держался.
Бывший зек склонился над телом в «адидасовском» костюме и похлопал по карманам. Извлек пачку сигарет, зажигалку. Больше в карманах ничего не было. Снял с руки убитого часы в золоченом корпусе, расстегнул «молнию» куртки. Заметил на груди окровавленный крестик. Потянул за цепочку в поисках застежки. Намотав находку на кулак и подобрав заточку, склонился над водой, смывая кровь. Увидев такое обращение с покойником, Циркач упал на колени и закашлялся, пытаясь выдавить что-нибудь еще из уже пустого желудка. Усмехнувшись, Шнорхель принялся за высокого. Седой проводил допрос.
— Ну, милок, выкладывай, с чем вы сюда пожаловали?
Пленник, морщась от боли, отвернулся.
— Я что, непонятно спрашиваю?
— Знаешь, что с вами будет? — с ненавистью прорычал низкорослый. — Пожалеете, что на свет родились.
— Значит, говорить не будем?
Пленник усмехнулся:
— А чего тебе сказать, дядя? Ты хоть знаешь, на кого вы дернули?
— А ты мне расскажи, — наклонился над раненым участливый Седой. — А то я не слишком догадливый.
— Скоро объяснят, — ответил пленник, демонстрируя нежелание говорить.
Седой кряхтя поднялся.
— Может, мне поспрашивать? — осклабился Шнорхель. — Мигом запоет, как соловушка.
— Не спеши. — Вожак подошел к деревьям и, наклонившись к земле, стал что-то высматривать между сосновыми стволами. Наконец, обнаружив искомое, позвал подельников. — Волоките-ка этого хрена сюда.
Циркач и Шнорхель подняли арестанта за руки, за ноги и доставили к Седому.
— Вот сюда его, голубчика, сажайте. — Главарь показал на гладкий сосновый ствол. Скользнув взглядом по стволу вниз, Циркач увидел разворошенный муравейник.
— Ну, самое оно! Ты, шеф, голова! — воскликнул Шнорхель, роняя ношу на кучу хвои со снующими между иголок насекомыми. Заложив руки раненого за деревом и связав их, Седой закурил. Наклонившись к самому лицу сидящего, дохнул дымом:
— Станет скучно, позови. Вдруг чего вспомнишь. — Воткнув в губы пленника сигарету, Седой кивнул своим: — Мы пойдем катер посмотрим, а ты пока кури, думай. На природе всегда хорошо думается.