– Вы хотите сказать, что пока мы в этом дворце едим мороженое, там, в городе, есть люди, которые питаются объедками и живут в лачугах из консервных банок?
Она печально кивнула, хотя в этот момент пробовала мороженое.
– Если бы тогда, много лет назад, у меня хватало бы смелости жить так, как хотела я... не обращая внимания на Неда и его семью, на своих родителей и свою семью... то я могла бы к этому времени помочь уже очень многим несчастным людям... Я могла бы делать гораздо больше добра в своей жизни.
Она облизнула мороженое с губ и с сожалением покачала головой.
– Но вы и так стараетесь делать добро, – заметил я. – Линдбергам и их мальчику.
– Да. По мере моих скромных возможностей. Если вы закончили, мистер Геллер, мы с вами можем перейти в гостиную, и я вам все объясню.
Я взял ее под руку, и мы пошли через этот громадный величественный дом, через бальный зал Людовика XV, но на этот раз не на террасу, а в комнату, размерами почти не уступавшую бальному залу, где уютно расставленная роскошная плюшевая мебель омывалась теплым золотым светом из массивного мраморного камина.
– Я уже выпила два бокала вина, – сказала миссис Мак-Лин, встав возле тележки для спиртного размером не меньше тех, что возят торговцы на Максвелл-стрит, только красного дерева и с золотой инкрустацией. – Это моя норма. Но если вы хотите еще...
– Спасибо, мне достаточно, – сказал я, усаживаясь на огромную софу напротив пылающего камина. Эта скромная гостиная была высотой в двадцать футов, в одну ее стену был встроен массивный орган, часть паркетного пола покрывал персидский ковер, немногим меньше озера Мичиган.
Она села возле меня, пододвинула к себе пуф, сбросила туфли и положила на него ноги в шелковых чулках. Из ее правой туфли выпала толстая дугообразная опора. Увидев, что я заметил это, она потянула меня за руку и указала на свои крошечные ступни пошевелила пальцами правой ноги.
– Видите? – сказала она. – Короче. После того случая, о котором я вам рассказывала.
– Мне они кажутся великолепными.
– Мистер Геллер, вы галантный мужчина.
– Все так говорят. Может быть, вы сегодня нарушите свою норму и позволите мне принести вам выпить?
Она улыбнулась озорной улыбкой:
– Почему бы и нет?
Я налил себе немного «Бекарди» без льда, а ей херес.
– Благодарю вас, мистер Геллер, – сказала она, сделав глоток.
– Можете называть меня Нейтом.
– Можно? А вы можете называть меня Эвелин.
– Охотно. Расскажите мне, пожалуйста, о Гастоне Буллоке Минзе.
– Хорошо.
Ее красивое лицо казалось безмятежным в свете камина; рассказывая, она, словно завороженная, глядела на огонь.