Однако, вглядываясь в «жуткую полутьму» кладбища, Кондон ничего, кроме теней, не увидел.
Миновав ворота кладбища, Кондон повернулся и медленно пошел назад; потом он крикнул Линдбергу: «Кажется, здесь никого нет, полковник».
И тогда из-за надгробного камня раздался голос:
– Эй, доктор!
Над одной из могил выросла фигура, похожая на призрак.
– Эй, доктор, сюда!
И Кондон, и Линдберг услышали этот голос, который они описали как «гортанный».
Кондон пошел по направлению к надгробному камню, но фигура начала уходить, и профессор последовал за ней в глубину кладбища, где после зигзагообразного перемещения между могилами фигура припала к земле у ограды.
– Я сказал ему: «Зачем вы там сидите? Встаньте, если хотите поговорить со мной!» – заговорил Кондон, театрально жестикулируя. Линдберг не обратил на это внимания. Но Уилсон перестал писать, посмотрел на меня и слегка завращал глазами. Кондон продолжал: – Он спросил, помню ли я его после прошлой субботней встречи на кладбище Вудлоун? Я сказал, что помню. Он спросил «У вас есть деньги?» И я сказал: «У меня нет их с собой. Они в машине».
Потом «кладбищенский Джон» спросил, вооружен ли полковник Линдберг, и профессор сказал, что нет («Я солгал», – заявил он, гордясь собой), и затем «кладбищенский Джон» стал требовать деньги.
– Я отверг это требование, – сказал нам Кондон. – Я сказал: «Я не дам вам никаких денег, пока вы не дадите мне расписку!»
– Расписку? – спросил я. – Вы попросили у похитителя расписку?
– Это было что-то вроде делового соглашения, – неохотно, как бы оправдываясь, сказал доктор. – Я вполне имел право потребовать у него расписку, выплачивая такую сумму.
Айри казался потрясенным; на лице Уилсона, который снова перестал делать записи, появилось выражение человека, рассматривающего дерьмо у себя на ботинке.
– Затем я потребовал у него записку, где указано местонахождение ребенка, и вот она, эта самая записка, джентльмены, – он указал на небольшой листок бумаги, который по-прежнему лежал на столе, похожий на салфетку под стакан с коктейлем.
– Да, – сказал я саркастично, – но где ваша расписка?
Профессор проигнорировал мои слова. Он продолжал рассказывать, как «Джон» сказал, что ему нужно пойти и приготовить записку: он будет отсутствовать несколько минут, и за это время Джефси должен успеть сходить к машине и вернуться с семидесятью тысячами долларов.
– И тут, – проговорил Кондон с царственной осанкой, – я сделал ловкий ход – я выторговал у него двадцать тысяч долларов.
– Вы – что?! – спросил Айри, вытаращив глаза за линзами в черной оправе.