Слим сказал:
– Мне очень жаль, что так получилось с вашим отцом.
– Спасибо, но я говорил о другом.
– Я знаю, о чем вы говорили. Мне не нравится, когда меня называют лгуном.
– Разве я назвал вас лгуном?
Он строго посмотрел на меня и вздохнул.
– Нейт, этот человек виновен.
– Я слышал, как вы сказали, что не сможете узнать по голосу «кладбищенского Джона». Не так давно вы сказали то же самое Большому жюри в Бронксе. Что изменилось с тех пор?
Он сделал жест рукой.
– Высокопоставленные чиновники полиции, занимавшиеся этим делом, заверили меня, что нет никаких сомнений в том, что Хауптман виновен. Я слышал это от Шварцкопфа, от Фрэнка Уилсона, от лейтенанта Финна, от... – Он покачал головой, словно хотел избавиться от навязчивых мыслей. – Если бы вы посидели на этом суде, как сидел и как буду сидеть я, вы бы тоже это поняли.
– Слим, я был копом. Я и сейчас коп. И я могу сказать вам кое-что о них: если коп решил, что какой-то парень виновен, то этот парень виновен. И в такой момент коп становится по-настоящему изобретательным. Он начинает манипулировать доказательствами и фабриковать ложные, он «натаскивает» свидетелей перед дачей показаний в суде и покупает за деньги нужные ему свидетельские показания. В Америке это происходит сплошь и рядом. Поверьте мне.
– А вы?
– Что?
– Вы мне верите?
– Ну, – я улыбнулся и приложил к лицу салфетку. – Я позволю вам заплатить за мой ленч. Я не такой гордый.
Мы нерешительно улыбнулись друг другу, Слим и я, но Брекинриджа наш разговор вывел из душевного равновесия.
После перерыва меня вновь вызвали на свидетельское место, и вопросы мне начал задавать Рейли. В какой-то момент мне показалось, что он докопался до сути дела.
Все тем же властным тоном, играя на публику, он спрашивал меня о ночи, когда мы заполняли копию избирательной урны деньгами, которые Джефси и Слим потом передали «кладбищенскому Джону».
– А вы не подумали о том, что неплохо было бы пойти с ними и поймать этого человека?
– Подумал, – сказал я.
– В полицейском управлении Нью-Йорка и в министерстве юстиции знали о предстоящей передаче выкупа?
– Думаю, да. По крайней мере, в министерстве финансов знали.
– Им было известно, где состоится эта передача?
– Нет. Этого никто не знал. Даже полковник Линдберг и профессор Кондон не знали, пока не подъехали к цветочной лавке, как было сказано в письме.
– Вы имеете в виду письмо, которое принес водитель такси?
– Да.
– Полицию тогда уведомили о том, что пришло письмо и что доктор Кондон и полковник Линдберг отправились выплачивать выкуп?
– Нет.
– Почему нет?