– Чего вы добиваетесь, губернатор?
Вся напускная веселость сошла с его лица.
– Послушайте, все, что мне нужно – это правда. Люди этого штата имеют право знать правду, и Хауптман имеет право на жизнь, если он не убивал ребенка Линдберга. Это было ужасное преступление, и интересы общества требуют, чтобы оно было полностью раскрыто.
– Вы взялись за очень опасное дело, губернатор.
Он поднял руку и большим пальцем указал на флаг штата позади него.
– Мистер Геллер, как губернатор этого штата я должен выполнять свой долг.
– Еще ни один политик не разбогател, выполняя свой долг.
Услышав это мое замечание, он поморщился – он сделал это почти незаметно, но сделал.
Он сказал:
– Я не высказывал своего мнения относительно виновности или невиновности Хауптмана. Но я разделяю сомнения сотен тысяч людей в вескости доказательств, которые сделали Хауптмана преступником.
– Я совсем не знаком с этими доказательствами.
– Что ж, я познакомлю вас с ними. Но вам известно, какую роль могут сыграть страсти и предубеждение в признании виновным человека, которого уже осудили газеты, – он похлопал рукой по папкам на столе. – Я сомневаюсь в искренности и компетенции некоторых главных свидетелей по этому делу. И я сомневаюсь в том, что преступление мог совершить один человек. Шварцкопф и остальные, может быть, даже сам полковник Линдберг хотят смерти этого человека, чтобы закрыть это дело и создать видимость того, что успешно раскрыто еще одно крупное преступление.
Я только кивнул.
Неожиданно он смущенно улыбнулся.
– Наверное, во мне очень силен политик, если я не могу удержаться и ораторствую даже сидя в своем кабинете. А теперь позвольте мне рассказать вам об этих «свидетелях»...
Хоффман повернулся к многочисленным папкам и бумагам на столе и сказал:
– Давайте начнем со знаменитого мистера Амандуса Хокмута. – Я сразу вспомнил имя саурлендского старикашки, который утверждал, что в день похищения Хауптман «сердито посмотрел» на него из машины. – Во-первых, Хокмут вспомнил об этом случае лишь через два месяца после ареста Хауптмана. Во-вторых, знакомый полицейский прислал мне отчет о беседе с Хокмутом, состоявшейся вскоре после похищения, где тот сказал, что не видел поблизости никого подозрительного. Вот посмотрите...
– Что это? – спросил я, когда губернатор протянул мне через стол документ.
– Копия отчета службы социального обеспечения, сделанного в 1932 году в отношении Хокмута, – сказал Хоффман. – Посмотрите на строку «Состояние здоровья».
– "Частично слеп, – прочитал я. – Ухудшение зрения произошло в результате катаракты".