– Это и есть его признание?
– Ну, разумеется, я опустил некоторые подробности.
– Это бред собачий, Эллис!
– Следите за дорогой, сынок.
– Да ну вас с вашей дорогой! Уэндел сделал все, чтобы подтвердить смехотворное предположение штата о волке-одиночке, в которое сам штат никогда не верил. А как насчет вашего предположения, что ребенок, найденный в лесу, не был сыном Линдберга?
– Знаю, – признался Паркер. – Я знаю. Поэтому мы сейчас и стараемся добиться от него лучшего признания.
– О Господи, Эллис, вы перехитрили самого себя! Давайте примем на минуту в качестве довода, что Уэндел на самом деле виновен. Допустим, он на самом деле разработал это похищение и затем либо сумел убедить Капоне в достоинствах своего плана, либо Капоне сам побудил его к этому. Но в таком случае Уэндел будет думать, что ваши помощники – это гангстеры, ищущие козла отпущения, который сделал бы ложное признание! Козла отпущения, готового согласиться на эту аферу ради спасения собственной шкуры.
Паркер смотрел в окно на проносящиеся мимо угодья.
– Вы знаете, что отец Уэндела был немцем?
– Неужели? Чертовски веская улика. Ну и мой отец тоже был из Германии. Спросите меня, где я был первого марта 1932 года.
– В своем признании он говорит, что письма с требованием выкупа он писал так, чтобы казаться неграмотным или иностранцем. Но так как он немец, по письмам, разумеется, было понятно, что их писал немец. Кстати, подписывал он свои письма довольно оригинально – знаками.
Мы приближались к холмистой местности, на которой была расположена психиатрическая больница. Я был готов к высадке.
Мы остановились у одного из коттеджей вдалеке от главных лечебных корпусов. Холодный ветер свистел, раскачивая голые деревья. Одинокие фигуры в свитерах и широких брюках бесцельно бродили по территории больницы; медбратья в парке присматривали за слабоумными детьми. Мы стали подниматься по отлогому склону.
– Эллис, вы давно держите здесь Уэндела?
Он остановился, чтобы закурить сигару, которая потухла.
– Около трех недель. Он находится здесь по доброй воле и подписал бумагу соответствующего содержания.
– Понятно. Как он здесь оказался, Эллис?
– Он снова зашагал; было достаточно холодно, и дым сигары выходил из его рта вместе с паром.
– Значит... после того, как он написал свое признание, свое первое признание, мои помощники спросили его, есть ли у него человек, которому он доверяет, которому он может послать письмо со своим признанием. И, разумеется, Уэндел выбрал меня.
– Вы так хорошо его знаете, что ожидали, что он так поступит?