– Первое письмо, оставленное в детской, написал Уэндел; кстати, он по происхождению немец, хотя, очевидно, по крайней мере второго поколения. Целью этого письма было не столько получить выкуп, сколько показать Линдбергу и властям, что похищение было всамделишным.
– Чтобы Капоне затем примчался на белом коне, – согласился, или сделал вид, что согласился, со мной Уилсон, – и преподнес нам похитителя – Кон-роя – а родителям ребенка.
– И получил бы долгожданную свободу. Совершенно верно. Тем временем пронырливый Фиш пытается поживиться от чужого пирога; он знает, что никто не собирается гоняться за этим выкупом, и уверен, что его отдадут ему, как только он попросит. Он посылает второе письмо, сделанное по образцу первого.
На лице Уилсона появилось откровенно скептическое выражение.
– Как, интересно, он смог добыть этот образец?
– По крайней мере, тремя различными способами, Фрэнк. Он мог присутствовать, когда Уэндел писал это письмо, и утащить копию или черновик. Он мог добыть его через знакомых в преступном мире – Роснер и Спитале распространяли копию этого письма, помните? Наконец, скалькировать его могли Вайолет Шарп или Уэйтли – письмо лежало в ящике стола, к которому слуги имели свободный доступ. Помните?
Он с хмурым видом кивнул.
– Возможно также, что Уэндел и Фиш вступили в сговор с целью вымогательства. Когда-то Уэндел пытался обжулить Капоне, поэтому, возможно, для того чтобы загладить свою вину перед Снорки, работал теперь задаром. Желая получить хоть какие-то деньги за свои старания, он мог вместе с Фишем участвовать в этом вымогательстве. Сейчас трудно сказать, как все было на самом деле. Как бы там ни было, примерно в это время вы с Айри приезжаете к Линдбергу и убеждаете его, что Капоне блефует, и Слим говорит, что в любом случае не будет иметь дела с таким подонком, как Аль Капоне, даже если от этого будет зависеть жизнь его ребенка. Так что вскоре выясняется, что Линдберг не будет участвовать в этой игре, что похищение было напрасным. Капоне уменьшает свои расходы и отказывается от своей затеи.
– Но где ребенок?
– Я дойду до этого. Но уже сейчас я могу с уверенностью сказать: ребенок в тот момент был жив. Я считаю, что он и сейчас жив.
Глаза Уилсона затуманились. Я терял своего союзника.
– Вы не думайте сейчас об этом. Слушайте меня.
Уилсон неохотно кивнул.
– Итак, Капоне выходит из игры, и Фиш спокойно может продолжать свои переговоры. Он посылает еще несколько писем. Теперь эти супруги-спириты: Маринелли, очевидно, был полноправным участником игры, а жена, возможно, ни о чем не подозревала. Они обрабатывают этого старого болвана, профессора Джона Кондона, и склоняют его к тому, чтобы он предложил себя Линдбергу в качестве посредника.