На лице у нее появилось выражение неловкости: рука, державшая сигарету, сделала неопределенный жест.
— Нижнее белье. Трусики. Бюстгальтеры. Заодно из моей сумочки исчезло сто пятьдесят долларов.
— Вы сообщили в полицию?
— Нет, не сразу. Как только я очнулась, раздался стук в дверь. Я с трудом дотащилась до нее и открыла. На пороге стоял юноша — я бы дала ему лет восемнадцать. У него были длинные темные волосы, засалившиеся сзади. А так — довольно симпатичный парнишка. Похож на молодого Корнела Уальда. Внешне он напоминал малолетнего преступника, или, по крайней мере, старался так выглядеть, хотя у него не очень получалось.
— Что вы хотите этим сказать?
— Понимаете, на нем была черная кожаная куртка, рубаха и брюки из грубой бумажной ткани, но все это выглядело слишком новым и неправдоподобно чистым. Вообще одежда походила больше на костюм для представления, чем на повседневную одежду.
— Чего он хотел?
— Он назвался посыльным и искал квартиру, куда должен был доставить заказ.
— То есть заблудился?
— Он не распространялся на эту тему. Увидев мое окровавленное лицо, сказал, что позовет кого-нибудь на помощь.
— И действительно позвал?
— Да, отыскал управляющего и сказал ему, что женщина с верхнего этажа ранена и нуждается в медицинской помощи. Затем ушел.
— И поэтому полицейские решили, что это он мог совершить нападение? Назад, на место преступления, его привели желание загладить вину, неспокойная совесть?
Да. Но мне в это не очень-то верится. Я кивнул. Однако, как мне казалось, все отлично увязывалось между собой: убийца, который смывал кровь с тел и накладывал повязки на раны своих жертв, страдал теми же угрызениями совести — остановите, задержите меня. Даже части тела маленькой Джоэн, прежде чем от них избавились, выбросив в канализационный отстойник, были тщательно вымыты.
— Из-за случившегося я ощущала себя полной дурой.
Это заявление удивило меня.
— Но почему?
Она пожала плечами — это движение выгодно подчеркнуло ее бюст. Да, знаю, что меня вряд ли можно назвать благочестивым, если я обращаю на это внимание.
— Понимаете, среагируй на нападение я чуть быстрее, может, смогла бы постоять за себя. То есть хочу сказать, что я занималась всевозможными видами самообороны.
— Да что вы говорите?
Стряхнув пепел в стеклянную пепельницу, стоявшую на подлокотнике кушетки, она продолжала:
— Я ведь армейская медсестра, выслужившая весь срок. Довелось побывать за границей. На европейском театре военных действий.
— А...
Она хитро улыбнулась, глядя на меня:
— Вы ведь тоже служили на Тихом, не так ли?