Лаки радовалась жизни. Зато Коста был шокирован.
— Твой отец очень расстроится, — тревожно предупредил он ее.
— Тогда мы ничего ему не сообщим, — урезонила она Косту. — И расстраиваться будет не из-за чего, верно?
Не будучи в этом уверенным, Коста все же кивнул, а потом, не сказав Лаки ни слова, позвонил Джино и проинформировал его обо всем.
— Я пока бессилен, — коротко ответил ему Джино. — Вот вернусь — сам займусь всеми делами. Ведь ты понимаешь — находясь здесь, я не могу позволить себе поднимать волны. Это ты, должен заботиться о моих интересах, и самое главное — помочь мне как можно быстрее вернуться в Америку.
— Я работаю в этом направлении, — защищаясь, произнес Коста.
Джино стал настоящим шизофреником во всем том, что касалось способов поддержания связи. Он был абсолютно уверен, что телефонные разговоры его прослушиваются, письма прочитываются, и вообще, чем тише он будет себя держать, тем лучше.
— Безусловно работаешь, я знаю, знаю. — Он устало вздохнул.
Со специальным курьером Коста отослал Джино информацию, где говорилось, что им собрана группа юристов-экспертов, специалистов по налоговому обложению, которые, изучив досконально всю ситуацию, выдвигали свои рекомендации относительно того, что, как и в какой последовательности должно делаться. Любая спешка здесь была противопоказана. Слишком уж деликатная ситуация возникла вокруг имени Джино. На протяжении всей своей жизни он постоянно находился в фокусе внимания общественности. Что бы он ни предпринимал, об этом сразу же пронюхивали газеты. И если только со службой внутренних доходов удастся договориться, необходимо сделать так, чтобы тут и комар носа не подточил, чтобы эта сделка выдержала расследование на любом уровне.
— Так вот, слушай, — продолжал Джино. — Тебе нужно приглядывать за Лаки. Я не хочу, чтобы она металась по Нью-Йорку, как дикая кошка.
— Я не отхожу от нее ни на шаг, — заверил друга Коста.
И это было правдой. Причем казалось, что Лаки в его обществе чувствует себя счастливой. Коста радовался тому, как развиваются ее отношения с Барбарой и Алдо. Она все больше времени проводила с Энцо. Вот и хорошо — люди эти для Джино самые преданные друзья, значит, и дочь его они не дадут в обиду.
— Я позвоню тебе в ближайшее время, — тепло сказал Коста в трубку. — Береги там себя.
— Обязательно, — сухо рассмеялся Джино. — Буду беречь себя, чтобы не объесться фаршированной рыбой и яблочным струделем! Господи, и ведь абсолютно никого не волнует, что эта еда делает с моей язвой! Забери меня домой, Коста. Тихая и спокойная жизнь не для меня. Забери побыстрее.