Далила с легким изумлением на лице изогнула брови.
— Ну, тогда я очень умна.
Он самодовольно улыбнулся.
— Кстати. Твой маленький план удался бы, если бы не одна маленькая оплошность. Какая промашка с твоей стороны послать карманного воришку, одетого в ливрею. Я легко выследил его до самого твоего дома.
— О, ты действительно так думаешь? — спросила она небрежно, так же, как небрежно взяла с бархатной кушетки веер и раскрыла его. — Я уж испугалась, что совершила гораздо большую оплошность, видя, как повлияла на тебя слежка, занявшая всю ночь и полдня.
— Ты хотела, чтобы я узнал, кто это сделал? — спросил Кристиан зловещим голосом, способным встревожить менее отважную женщину.
— Конечно. В этом состояла первая половина шутки.
— А вторая.
— Вторая будет связана с возвращением этой вещицы тебе. — И видя, с каким облегчением Кристиан вздохнул, Далила не удержалась от легкой паузы, прежде чем добавить: — После выполнения одного условия, конечно.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ты мне должен, Блэкмур.
— И ты смеешь говорить, что я чего-то должен, когда у тебя сразу две бутылочки?
— Ну нет. Твою бутылку я выбросила. Пустую. В Темзу. У меня осталась только одна, Та, которую мне дала Лилит.
— По ошибке.
— Не важно.
— Та, я должен добавить, которая тебе не нужна, как ты сама признала, — напомнил он ей.
— Это было прошлой ночью. А сейчас она мне очень пригодится.
— Только потому, что она необходима мне?
Далила улыбнулась.
— Я рада отметить, что твои мозги при свете дня стали лучше соображать.
— К сожалению, слово «лучше» нельзя сказать про мой характер. Осторожнее, леди Мун. Я не в том настроении, что вчера, и не собираюсь играть в игрушки.
— И я не в том настроении, чтобы меня дурачили. Ты уже дважды это сделал, и, поскольку счет два ноль, я должна отыграться сразу вдвойне. — Она пожала плечами. — И я бы сказала, что ты опять получишь больше от этой сделки.
— Чепуха, — заявил он, не спрашивая, какую историю она считает первой. Но и не отрицая.
«Значит, он вспомнил, — подумала Далила. — Отлично. Он все-таки достаточно порядочен, чтобы чувствовать угрызения совести. Он помнит, как обошелся со мной, ибо густая красная краска залила его шею и загорелые щеки. Его впалые загорелые щеки». Дневной свет подтвердил ее вчерашние ночные подозрения. Он все еще был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо знала, но годы войны взяли свое. «Он выглядел изможденным, нервным и… отчаявшимся», — решила она удовлетворенно. При данных обстоятельствах она нашла это сочетание весьма обнадеживающим.