— Нет, — сказал он поспешно, — не надо, не пиши. Послушай, Джоан, возможно, Робби и не причастен ко всей этой неприятной истории. Не могу сказать, что я сам в это верю, но это все-таки возможно. В конце концов, тогда, в Эдинбурге, пострадал не я, а ты. А Робби хороший стрелок. Трудно предположить, что он мог так промахнуться.
— Ты забываешь про покушение в Лондоне. И должна сказать тебе, Колин, что «неприятная история» — выражение слишком мягкое для покушения на убийство.
— Но я не уверен, что это был он. Я так думаю, но я не уверен.
— Значит, ты останешься в Эдинбурге, пока он не убьет тебя или же пока ты сам не убьешь его, защищая свою жизнь?
Он криво усмехнулся:
— Пожалуй, ты описала ситуацию довольно точно.
— Порой мне кажется, что мужчинам недостает решительности.
— Джоан, мне бы не хотелось, чтобы меня повесили.
— О нет, ты слишком ловок, чтобы навлечь на себя подозрение. Не правда ли?
— Не знаю. Прежде мне никогда не доводилось совершать преднамеренное убийство.
Он отпустил ее. Она подошла к одному из огромных, обитых кожей кресел и встала за ним, положив руки на его спинку.
— Мне тоже. Но я хочу, чтобы ты обдумал, как это можно сделать. И еще мне бы хотелось, чтобы ты извинился за свое сегодняшнее безобразное поведение.
Колин надменно выпрямился и холодно посмотрел на нее.
— Мы с тобой заключили соглашение, Джоан, но ты его не выполнила. Ты ослушалась меня.
— И если бы не мое теперешнее недомогание, ты бы наказал меня за непослушание.
— Близость — это не наказание, черт бы тебя побрал!
— Как же! Я твоя жена, так мне ли не знать, что это такое? Это болезненно, унизительно и может доставить удовольствие только мужчине, который, я в этом не сомневаюсь, может совокупиться с козой и тоже испытать при этом приятные ощущения.
Колин выругался. Синджен не услышала при этом ничего нового — она уже знала его лексикон, — однако брань свидетельствовала о том, что он расстроен. И, будучи по натуре добродушной и незлопамятной, она сказала:
— Ну, хорошо, Колин, я прощу тебя, несмотря на то, что ты не считаешь нужным извиниться. Я продолжу работу по благоустройству дома, но должна сообщить тебе, что все двести фунтов, которые у меня были, я уже потратила.
— Вот и прекрасно, значит, теперь ты перестанешь лезть не в свое дело.
— О нет, вовсе нет. Если ты откажешься дать мне еще денег, я просто буду молча улыбаться местным лавочникам и не стану мешать миссис Ситон, как и раньше, услаждать их слух рассказами о том, как ты, охотник за приданым, сумел ловко подцепить богатую наследницу.
— Что? Ты сказала: «как и раньше»?