Доктор Брэнион продолжал незаметно наблюдать за ней, когда они вошли в столовую. Неделю назад в разговоре с леди Энн он назвал Элсбет «застенчивой девочкой, которая все время боится, что взрослые отправят ее в угол за какую-то провинность». Теперь он готов был признать, что ошибся в своей оценке. В девушке появилась уверенность, ее смирение и спокойствие не имели теперь ничего общего с нежеланием привлечь к себе внимание — скорее наоборот, они проистекали от сознания собственной значительности. Наверное, причина такой перемены кроется в наследстве, которое она получила от отца. Она наконец-то поняла, что тоже чего-то стоит. Что ее отец — человек, которого она втайне боготворила, — наконец-то вспомнил о ней и дал ей понять, что она так же ему дорога, как и младшая дочь. Жаль только, что потребовалась изрядная сумма денег, чтобы убедить ее в этом и помочь ей обрести уверенность в себе.
— Арабелла, — обратилась к дочери леди Энн, — ты теперь графиня Страффорд и поэтому обязана сидеть во главе стола.
Арабелла молча уставилась на нее — она уже положила руку на спинку своего стула. О Господи, а ведь ее мать права. Она теперь графиня Страффорд. Нет, это ничего не значит. Она не собирается делать ничего такого, что еще больше связало бы ее с графом, — хватит с нее и того, что между ними существуют брачные узы. Покачав головой, она возразила:
— Нет, матушка, я не хочу занимать ваше законное место. Что за глупые обычаи! Я буду сидеть там, где и всегда.
Но тут раздался спокойный голос графа, и Арабелла так вцепилась в спинку стула, что костяшки пальцев побелели.
— Леди Энн совершенно права, Арабелла. Графине Страффорд следует сидеть во главе стола — так ты будешь видеть своего супруга, сидящего напротив тебя. Ведь это доставит тебе удовольствие, не правда ли?
«Да уж, конечно, — подумала она. — Чертовски здорово!» Да ее стошнит, если она будет каждый раз встречаться с ним взглядом, поднимая глаза от тарелки. Арабелле хотелось ответить ему с небрежной холодностью, но помимо ее волн голос ее прозвучал тонко и пронзительно:
— Отец говорил не «во главе стола», а «в глубине стола». Оставим этот вздор. Мой обед стынет — свинина станет жесткой. Мама, прошу вас, займите свое место.
— Вы сядете там, где положено, сударыня. Джайлс, будьте любезны, помогите графине занять ее место.
Старый слуга, который ни разу за все восемнадцать лет не посмел перечить леди Арабелле, обратил умоляющий взгляд к леди Энн.
— Дорогая моя, будь умницей, — тихо сказала леди Энн, — позволь Джайлсу усадить тебя.