Она спросила это смущенно, испуганно. Он поцеловал кончик ее носа.
— Если бы ты дала мне больше, мне бы понадобилась врачебная помощь, — сказал он и зевнул.
Энн слегка укусила его за плечо, вдыхая запах его теплой кожи, потом снова поцеловала его.
— Это ощущение — прошу, не смейся надо мной — это волшебное ощущение. Я понимала, что со мной должно случиться что-то необыкновенное, но никогда не думала, что это что-то заставит меня трепетать в экстазе.
Он провел рукой по ее волосам.
— Существует множество способов дарить женщине наслаждение, Энн.
Она приподнялась, опершись на локоть, прикусив нижнюю губу.
— И сколько же?
Он со стоном откинулся назад.
— Если так дальше пойдет, я скончаюсь от истощения к концу года. Довольно, Энн, ты слишком устала, чтобы нам снова… И не смотри на меня своими невинными глазами. Ты еще не привыкла к тому, чтобы постоянно быть с мужчиной, и я не хочу причинять тебе боль. А теперь давай переменим тему — больше никаких разговоров о наслаждении и тому подобном. Но я хочу, чтобы ты знала вот что: я люблю тебя. Только тебя. И всегда любил только тебя.
Он любит ее. Только ее.
— И я люблю тебя, — прошептала леди Энн.
Она ощущала ноющую боль между ног, но эта боль не причиняла ей беспокойства. Наоборот, для нее это было необычно и приятно, и ей хотелось, чтобы это волнующее ощущение не покидало ее до конца жизни. Она вздохнула и поцеловала его в сомкнутые губы.
— Энн, довольно. Я тебя прошу. Переключи мое внимание на что-нибудь другое.
Нахмурившись, она спросила:
— Что нам делать с Арабеллой и Джастином?
— Ну, ты слишком резко сменила тему. Я ожидал постепенного перехода от страсти к повседневным заботам. Кто я сейчас? Всего лишь мужчина, чье тело возлюбленная только что использовала для своего наслаждения, так что я теперь выжат как лимон, а она делает вид, что не замечает мою руку на своем прелестном бедре.
Она пошевелилась, и он простонал:
— Довольно, прошу тебя, иначе ты не услышишь от меня вразумительного ответа на свой вопрос. Итак, продолжим. Обещаю, что не буду больше жаловаться. По крайней мере в ближайшие десять минут. Значит, тебя беспокоят Белла и граф?
Он понял, что не сможет думать ни о чем серьезном, пока она находится на нем. Доктор неохотно высвободился из ее объятий, поднялся и стал одеваться. Она тоже поднялась и последовала его примеру. Вскоре он уже помогал ей застегивать пуговицы платья, потом наклонился и поцеловал ее во впадинку у горла. Кожа ее была влажной от пота, его пьянил ее вкус.
— Знаешь, Энн, — медленно промолвил он, — мне кажется, что в их размолвке виноват наш французский гость.