— А что скажет насчет этого ваша леди, милорд? Она будет вас сопровождать?
Грэлэм оцепенел, его темные глаза прищурились. Усилием воли он овладел собой и с небрежным видом принялся цедить вино. Потом ответил:
— Она больна. Посмотрим, когда турнир будет уже не за горами.
— Больна? Но сейчас девочке лучше?
— У нее был выкидыш, — сказал Грэлэм ровным и бесстрастным тоном. — Сейчас она чувствует себя неплохо, по крайней мере телесно.
— Жаль, но она молода и кажется здоровой. Она еще порадует тебя многими сыновьями.
Грэлэм промолчал, а герцог после короткой паузы продолжал:
— У меня вести от сэра Гая. Похоже, что Бланш ждет ребенка, и он очень рад этому.
— Скоро я навещу его. Он хороший человек и отважный воин. Мне его ужасно не хватает.
— Но ведь ты рад, что теперь у него есть своя земля?
— Конечно, рад.
— Как случилось, что твоя жена потеряла младенца?
Утратив контроль над собой, Грэлэм позволил себе поддаться гневу и сказал:
— Она играла в мужские игры. Мой сержант Рольф научил ее стрелять из лука. Он устроил состязания и подобрал самых неуклюжих из моих людей, чтобы она отличилась и достойно выглядела на их фоне. Одна из лошадей набросилась на ее жеребца, и ее вышибло из седла.
Герцог подался в своем кресле вперед. На лице его застыла непонимающая улыбка.
— Что же заставило ее пойти на это? Как странно!
— На коронации Эдуарда она повстречалась с леди Чандрой и была очарована ее доблестями. Ей тоже захотелось поразить… меня.
— И это произошло? — спросил герцог тихо.
Грэлэм вздохнул: теперь ему стало легче говорить правду, потому что его угнетало сознание собственной вины. И все же его голос звучал неуверенно:
— Да, но в этом не было необходимости. Я уже привык восхищаться ею безо всяких хитростей и уловок с ее стороны.
Герцогу вдруг показалось, что Грэлэм что-то недоговаривает, и старый вельможа долго испытующе смотрел на рыцаря. Он, всегда считал Грэлэма отважным воином, гордым человеком, мужчиной, умеющим получить что хочет, будь то даже желанная женщина. Но он всегда знал, что в Грэлэме есть черта, которой он не одобрял. Поэтому герцог сказал после некоторого раздумья:
— Милорд, любовь к женщине не делает мужчину слабым. Он не становится от любви слюнявым болваном. Чем сильнее рыцарь, тем нежнее он со своей дамой. Ты должен знать, что твой отец был не прав.
Грэлэм фыркнул, выражая таким образом свое несогласие:
— Вы поете как трубадур, милорд герцог. Вы и вправду хотите увидеть меня стоящим на коленях перед дамой, уверяющим ее, что глаза ее ярче солнца и звезд, а кожа может соперничать цветом с самой прекрасной розой?