— Человек, пострадавший сегодня утром, — первой заговорила Кассия, — с ним все в порядке?
— Да, — резко ответил Грэлэм, которому было неприятно напоминание о его собственной глупости. После того как рыцарь, раздосадованный, вышел из зала, он принялся так муштровать своих людей, что один из них, ослабев от усталости, получил рану.
Кассия скосила глаза на скалистый край берега.
— Я… я прошу прощения, если расстроила вас, милорд…
— Вам не в чем извиняться, — перебил он, — просто у меня было много дел нынче утром.
Другого извинения перед женщиной Грэлэм не мог себе позволить. Через минуту он сказал отрывисто:
— Вы верите в то, что Жоффрей повинен в смерти вашего брата?
На мгновение глаза Кассии затуманились — это воспоминание было для нее мучительным и тягостным.
— Если это так, — ответила она медленно, — то он само зло. Я помню этот день очень ясно. У моего брата, Жоффрея и у меня была небольшая лодочка, и мы по очереди пользовались ею — плыли до устья бухты и там рыбачили. Однажды Жоффрей и Жан опередили нас с отцом. Мы уже почти добрались до бухты, когда услышали крик Жана. Жоффрей стоял у края воды и, увидев нас, принялся вопить и что-то показывать знаками. Мой отец мог только наблюдать, как тонет его сын, сделать он ничего не успел.
— Отец приказал вытащить на берег лодку после того, как мой брат был погребен. В днище лодки зияла неровная пробоина.
— Конечно, это не может считаться достаточным доказательством вины вашего кузена, — заметил Грэлэм.
Кассия печально покачала головой.
— Видите ли, я брала лодку накануне. И она даже не текла. Более того. Жоффрей умел плавать, но он стоял на берегу и наблюдал за тем, как тонет мой брат. Он мог бы спасти его. Когда отец узнал обо всем, он пришел в ярость и приказал Жоффрею покинуть Бельтер. С тех пор прошло восемь лет. Сестра отца Фелис не давала ему покоя и добилась от него позволения для кузена иногда бывать в Бельтере. За последние три года ей и Жоффрею удалось трижды посетить замок.
— Какого возраста был ваш брат?
— Ему было всего восемь, когда он погиб. А мне тогда было около десяти. Я не уверена, что Жоффрей убил моего брата. Возможно, не он проделал дыру в днище лодки, Может быть, его единственной виной было то, что он оказался трусом и даже не попытался спасти Жана. Я не знаю.
— Жоффрей так и остался трусом, — сказал Грэлэм. — Я рад, что теперь вам не нужно опасаться его.
Услышав теплоту в голосе мужа, Кассия порывисто обернулась к нему — глаза ее сияли.
— Вы говорите, как мой отец, — ответила она.
— Я не ваш отец! — возразил Грэлэм резко. Глаза его опустились с ее лица на грудь — ветер, обдувавший шерстяное платье, туго натянул ткань на этих маленьких округлостях.