Она увидела, что ее возмущенная тирада задела его больше, чем он хотел показать. Судя по крепко сжатым губам и моментально потемневшим глазам, Рафаэль принадлежал к той категории людей, которые тяжело переносят, когда им перечат или предъявляют ультиматумы.
— Вы, моя девочка, — очень ласково, даже как-то вкрадчиво сказал он, — будете делать только то, что вам скажут. Вы меня поняли?
— Конечно, не поняла, — откровенно усмехнулась она. — Разве вы забыли, что я наивна, глупа и бестолкова? Так что я абсолютно не способна что-либо понять.
— Виктория, я… Черт бы вас побрал, прекратите смеяться надо мной! Я же изо всех сил стараюсь вас защитить.
— Я вижу. Только почему вы считаете, что я при этом должна ходить в шорах? Я не могу больше оставаться в полном неведении! Я должна если не действовать, то по крайней мере знать, что происходит!
Но Рафаэль не хотел говорить девушке, что ее мучитель где-то рядом, в Лондоне. Он даже сам себе не мог объяснить, почему ему так мучительно, до боли, не хотелось, чтобы в ее чистых, ясных и смеющихся глазах снова поселился страх.
— Не стоит настаивать, — после значительной паузы пробурчал он, — должен сказать, что вы довольно назойливы и вам недостает хороших манер. Надеюсь, вы удовлетворены, что ситуация находится под контролем… Ну как, на сегодня вам уже достаточно общения с местным обществом? — И не дожидаясь ответа, Рафаэль повернул к дому леди Люсии.
Улыбка медленно сползла с лица глядевшей ему вслед девушки. Он ее защищает? Интересно, кто его просил? Ладно, пришла пора брать дело в свои руки. Завтра она посетит мистера Вестовера. Сама.
* * *
Смех и веселье, царившие за ужином, заставили Викторию позабыть о Дамьене, своей обиде на Рафаэля и его бесцеремонное обращение, так же как и обо всех остальных неприятностях и проблемах.
Фрэнсис Хоксбери оказалась очаровательной и очень дружелюбной молодой женщиной, обладавшей способностью с первого взгляда располагать к себе собеседников. Что же касается Хока, или Филипа, — Виктория так и не поняла, как его следует называть, — то он чем-то напоминал Рафаэля, по крайней мере внешне: такой же высокий, мускулистый и, видимо, очень сильный. Его лицо, обрамленное темными шелковистыми волосами, было довольно смуглым, как у человека, который долго жил под южным солнцем. Только глаза были не серебристо-серые, как у Рафаэля, а изумрудно-зеленые, но такие же живые и веселые.
Веселье лилось рекой, такой же полноводной, как изумительное белое вино, аккуратно доставляемое из подвалов леди Люсии.
— Виктория, по-моему, вам уже хватит пить, — неожиданно проговорил Рафаэль. — Диди, у вас не найдется лимонаду для этой молодой леди?