Брент по-прежнему не мог поверить, что выкрикивал ее имя в порыве страсти. С чего бы? Она была только мечтой, смутным воспоминанием, нежным призраком. Он не лгал. Она, возможно, не была гризеткой, как ее назвала Селест, но тем не менее она в любом случае продастся. Какому-нибудь богачу, глупому богачу, который захочет иметь юную жену. Он на мгновение будто окаменел, представив себе, как руки старика гладят ее юное тело. Дьявол побрал бы всех женщин! Или у него такая судьба — тянуться к таким женщинам, как Лорел? Он, слава Богу, за последние десять лет научился оставлять их, до того как они могли бы его ранить. Разозлившись на себя, Брент повернулся к Селест и принялся возвращать ей изощренные ласки, которые она ему дарила.
— Ах, — шептала она, притягивая его к себе. — Вы не просто мужчина, Брент. Вы делаете такие изумительные вещи…
— Да, — согласился он. — Да.
* * *
Мэгги стояла посреди богато убранной комнаты — комнаты для приема джентльменов, как она ее называла. Заведение «У Мэгги» было почти завершено, как и «Дикая звезда». Все выглядело грандиозно. Прежде всего она отделала спальни девушек, и джентльменов не беспокоил ни запах краски, ни кучи мусора, ни сложенные обрезки досок.
Она внезапно нахмурилась, вспомнив, что Лизетта все еще страдала от мучительных судорог. Придется попросить доктора Сента Морриса обследовать девушку. Хотя она тщательно заботилась о том, чтобы мужчины, платившие ей умопомрачительные деньги за право провести ночь в ее заведении, были по возможности чистыми, но не помешало бы договориться с Сентом об ежемесячном обследовании девушек. Она не потерпит сифилиса в своем доме, разумеется, нет.
Мэгги прошла через гостиную к большому черному роялю и с нежностью провела пальцами по его гладкой поверхности, потом села и пробежала по клавишам. По мажорным клавишам. Только приятные звуки! "Мне двадцать семь лет, — думала Мэгги, — дело идет к тому, что я стану богатой, и никому не обязана этим, кроме самой себя. Она улыбнулась при мысли о своем отце-кузнеце с его суровым лицом, представив его входящим в ее заведение. Самодовольный педант! Пальцы внезапно задели клавишу из минорной октавы. Ее бедняжка мать каждый год своей замужней жизни ходила беременная, пока ей не пришла в голову разумная мысль умереть, оставив девятерых детей. Мэгги оставалась в семье, пока ее отец не женился снова. Тогда она добровольно продала свою девственность богатому табачному плантатору из Виргинии. Эти деньги увели ее аж на Миссисипи, где она потратила семь лет жизни в качестве любовницы этого человека. Бил он ее довольно редко, дарил подарки — не чаще, но в конце концов она не забеременела. Прочитав в газетах о том, что в Калифорнии нашли золото, она поняла, что ее место там. Она экономила каждый цент из денег, которые неохотно выплачивал ей Томас Кэрсон, и наконец с шиком отправилась в Сан-Франциско. «Теперь я деловая женщина, — думала она, — а пальцы наигрывали какую-то легкомысленную мелодию. — И никогда больше не буду любовницей богача».