Заметив промелькнувшую на моем лице гримасу, капрал придал своему морщинистому лицу озабоченное выражение:
– Болит, сынок? – Его голос был полон сочувствия, но мне почудился загоревшийся в добрых карих глазах огонек раздражения. – Потерпи, скоро пройдет.
– Уже прошло, господин, – честно ответил я и, на ходу застегивая камзол, побежал догонять своих теперь уже сослуживцев, которых Брольг и два рядовых повели в арсенал.
Обратно мы, нагруженные, словно вьючные ишаки, вернулись только под вечер. Ужин к этому времени уже привезли, и, побросав мешки с доспехами у коек, мы вышли из казармы во двор.
Как я и предполагал, рядом с сараем полыхали сразу два костра – вокруг одного расселись пехотинцы, у второго, куда меньшего по размерам, притулились волонтеры. Да и от булькавшего над костром солдат котелка запахи доносились куда более аппетитные. Вот только нет никаких сомнений, в каком из котлов доходит до готовности варево, предназначенное для каторжан.
Получив у Брольга миски и ложки, мы потеснили волонтеров – молодые парни освободили места без единого слова, – и приступили к ужину. Точнее, к тому, что здесь выдавалось за ужин. Баланда была на вкус откровенно тошнотворной, а попавшийся кусок подозрительного на вид мяса – единственным на всю тарелку. Не лучше дело обстояло и с притворявшейся компотом едва подкрашенной сухими яблоками водичкой. Ну и вдобавок ко всему – доставшийся мне ломоть черного хлеба оказался непропеченным.
И все равно ужин мы умяли без единого звука. И это неудивительно – сколько уже без еды? Сутки, двое? В таком состоянии и старой подметке рад будешь. После ужина я сходил за оставленным в казарме мешком и принялся приводить в порядок отобранное в арсенале снаряжение. Нечего время впустую тратить, завтра его может уже и не быть.
Мы с Арчи в арсенале оригинальничать не стали и отобрали стандартный армейский набор: длинные кольчуги с доходившими до локтей рукавами, открытые шлемы с кольчужными бармицами, наручи и легкие поножи. Еще взяли по стеганому поддоспешнику и войлочному подшлемнику. Вдобавок к этому я прихватил обтянутый несколькими слоями кожи прямоугольный деревянный щит, короткий пехотный меч и прямой кинжал. Меч оказался плохо заточенной полосой не лучшим образом закаленного железа, но ничего более приличного найти не удалось.
Арчи поступил хитрее – он долго о чем-то расспрашивал заведовавшего арсеналом капрала и, перерыв кучу наваленного в угол склада хлама, выудил оттуда свой ненаглядный фламберг. Вот так дела! Впрочем, нет ничего удивительного, что никто не наложил лапу на конфискованный меч – научиться обращаться с двуручником вовсе не так просто, как может показаться на первый взгляд, и мало кто сможет по достоинству оценить клинок. А в том, что в форт свозят любой хлам, хоть как-то напоминающий оружие, сомнений у меня после увиденных в арсенале куч ржавого старья уже не осталось. Все верно – надо же и ополченцев с каторжанами чем-то вооружать.