Тенью клянусь – это не что иное, как следы укуса вампира.
Здесь – в Городе-на-Озере, вотчине Инквизиции?!
Спасли меня стоявшие в вазе завядшие розы – совершенно бесшумно поднявшийся с пола фальшивый торговец зацепил их полой плаща и смахнул с невысокого столика на пол хрустальную вазу. От звона разлетевшегося на сотни осколков хрусталя я чуть не подпрыгнул до потолка и одним махом перескочил через кровать со стариком. Едва не дотянувшийся до меня вампир растянул губы в жуткой улыбке и сделал приглашающий жест.
Пепельно-серая кожа, глубоко запавшие глаза и две тонких иглы клыков – вот, пожалуй, и все, что отличало эту тварь от обычного человека. Скорее всего, вампиром мой противник стал не так давно – поэтому и последствия обращения в ночную тварь толком маскировать еще не научился.
Выходит, чары крови ему пока подвластны быть не должны. Разве что самые простые. Только вряд ли он и к ним прибегнет – использовать в переполненном монахами городе темные заклятия равносильно самоубийству. Да и зачем? Ему вполне хватит сил разорвать простого человека на куски голыми руками.
Нервы у меня были напряжены до предела, и, вероятно, именно это позволило среагировать на едва уловимое движение вампира. Его левая рука рванулась вперед, и стремительно брошенный засапожный нож едва не вонзился мне в горло. Ударившись о железную петлю ставни, закаленное лезвие разлетелось на осколки, а я уже отпрыгивал в сторону от метнувшегося через кровать кровопийцы.
Длинные бледные пальцы чуть не уцепились за обшлаг камзола, но выгаданное мгновение позволило мне вовремя отскочить к ведущей во внутренний дворик двери и со всей мочи ее толкнуть. Дверь распахнулась всего на ладонь и застряла, но и этого оказалось вполне достаточно: по полу пролегла узкая полоса солнечного света.
Вот только на надежность этой преграды надежды не было ни малейшей: недавно обращенным вампирам мгновение пребывания на солнечном свете особого вреда причинить не способно. Шкура разве что облезет, и все. Другое дело, сможет ли мой противник побороть неосознанный страх перед солнцем?
Бледный парень как вкопанный замер перед полоской света, и у меня впервые за время поединка появилась надежда выйти из него живым.
Все просто: он боится. Боится потерять принадлежащую ему вечность вот так – нелепо, только начав входить во вкус крови. Боится, что перенесенные при перерождении страдания окажутся напрасными и полетят псу под хвост. Он боится, и этим все сказано.
Столетний вампир сейчас бы просто прыгнул, ухватил меня, скрутил, высосал кровь, и солнечные ожоги от тусклых лучей вечернего солнца сошли бы у него еще до наступления ночи. А этот – испугался.