Я выходила из машины, когда подъехал Марино.
— Ты не против, если я приткнусь сюда? — спросил он, хотя и знал, что внутренняя стоянка не для полицейских.
Марино всегда нарушал правила.
— Валяй, — кивнула я.
Он захлопнул дверцу и стряхнул пепел. Похоже, капитан вернулся в свое обычное состояние, когда мог наплевать на весь мир, и меня это почему-то ободрило.
— Зайдешь в кабинет? — спросил он, поднимаясь вместе со мной к двери, которая вела в морг.
— Нет, сразу наверх.
— Тогда я скажу, что, возможно, ждет тебя на столе. Мы получили официальное заключение по идентификации Клер Роули. Ответ положительный. Помог волосок из расчески.
Я не удивилась, но подтверждение, пусть и ожидаемое, снова наполнило меня грустью.
— Спасибо. По крайней мере теперь мы знаем наверняка.
Лаборатория трассеологических улик находилась на третьем этаже. В первую очередь меня интересовал здесь электронный сканирующий микроскоп (ЭСМ), в котором образец, например, металлические опилки из дела Шепард, попадал под пучок электронов. Составляющие образец элементы испускали электроны, и на видеоэкране появлялись соответствующие образы. Короче говоря, электронный сканирующий микроскоп распознавал все сто три химических элемента, будь то углерод, медь или цинк, а благодаря глубине фокуса микроскопа, высокому разрешению и сильному увеличению трассеологические улики, такие, как мельчайшие частицы пороха или волоски листа марихуаны, представали перед вами с поразительной ясностью.
Местом пребывания предмета нашей гордости была небольшая, лишенная окон комната с бежевыми встроенными шкафчиками и полочками, столом и раковинами. Ввиду того, что чрезвычайно дорогостоящий прибор очень чувствителен к механической вибрации, магнитным полям и электрическим и температурным колебаниям, окружающая его среда контролировалась самым тщательным образом.
Система вентиляции и кондиционирования воздуха работала независимо, а освещение обеспечивалось за счет не создающих электрических помех ламп накаливания, которые были направлены строго в потолок, так что помещение освещалось тусклым отраженным светом. Стены и потолки из толстого железобетона не реагировали ни на людскую суету, ни на движение транспорта по проходящей неподалеку скоростной автостраде.
Когда мы вошли, миниатюрная, с бледной, почти прозрачной кожей Мэри Чен, первоклассный знаток своего дела, разговаривала по телефону. ЭСМ, с его внушительной панелью управления, блоками питания, электронной пушкой, рентгенографическим анализатором и вакуумной камерой, вполне мог сойти за прибор с космического корабля. Увидев нас, Чен кивнула и показала, что сейчас освободится.