Деревушка, оказалось, находилась в страшном запустении. Дома были заброшены, скотный двор разрушен, и, судя по обгорелым доскам, уничтожен отнюдь не временем. Кто-то здесь здорово постарался, устроив пожарище, превратив дома в рухлядь. Лишь в одном, наиболее целом, горел свет. Северьян, насторожившись, неуверенно постучал.
— Кто там? — Раздался из-за двери старческий голос.
— Мы просто путники. Пусти, бабушка, переночевать и от дождя укрыться.
Дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла сухонькая, видавшая виды, согбенная старушка. Одета в лохмотья, вся перемазана в саже.
— Уходили бы вы, люди добрые, — молвила она. — Плохое здесь место. Я бы и сама ушла, да ноги уже не те, не держат старое тело. Уж буду здесь умирать…
— Что же случилось, бабушка… почему дома стоять погорелые, разрушенные? Никак беда приключилась?
— Беда, сынок, беда. Жили мы в деревеньке неплохо, не тужили, пока не появились эти… изверги… Приплыли на большом корабле, паруса белые, чистые. Все село побежало смотреть… Говорят, купец приплыл знатный, да только как высадился он на берег, да набросились его воины на село. Выжгли все, поломали. Мужчин и женщин в полон увели. Тех, кто сопротивлялся, на месте порешили. Одна я осталась, не нужная никому… изверги меня не тронули, убивать побрезговали… А купец этот и говорит, мол вернемся еще, старая, и тебя прикончим… Вот теперь и жду их каждую ночь… так что уходили бы вы, искали другое место для ночлега. Не ровен час, нагрянут, несдобровать вам. Мне что, я свое уже отжила…
Северьян призадумался. Идти в ночь куда-то еще риск немалый. А здесь все-таки, какой никакой дом. К тому же, разбойникам, а уж тем более работорговцам нет смысла возвращаться в разграбленную деревню. А потом он посмотрел на блаженно дремавшую на плече Мару и принял решение.
— Останемся мы, бабушка, ты уж не серчай. Девочке выспаться надо, а вернутся ли эти злыдни, не известно. Так что мы уж с горем пополам переночуем…
Старушка вздохнула.
— Ох, жалко мне вас. Но коли хотите, заходите. Мой дом — ваш дом. Хотя и от дома-то ничего не осталось…
В избе действительно было Род весть что. Крыша покосилась, дырявая. Стены крепкие, но вместо окна зияет сквозная дыра. Стол, вроде целый. На нем сухо тлеет лучина.
Северьян уложил Мару на кровать, накрыл пледом. Сам примостился рядом.
— Извини, Милок, мне и угостить-то вас не чем.
— Да и не надо, бабушка, — тихо сказал он. — Сыть кой какая у меня есть.
Он достал из котомки краюху свежего еще хлеба, шматок вяленого мяса, сушеных ягод.
— Угощайся, бабушка. Нечего на старости лет голодать…