Больше не пытаясь заснуть, он поднялся, встряхнулся, умылся холодной колодезной водой, и смело вышел на крыльцо.
— Не спится, Княже? — Пророкотало рядом что-то большое и хмурое. Владимир дернулся.
— Опять дуришь, медвежья башка, — беззлобно проворчал он. — Аж сердце в пятки ушло. Ну скажи мне, Белоян, как тебе при твоем, гм… твоей… несуразности и неуклюжести удается так тихо подкрадываться? Не будь ты Верховным Волхвом, точно взял бы тебя в сотники. А то и в тысячники.
Белоян ухмыльнулся. Потом посерьезнел.
— Не пойму, что с тобой, Княже. То слова от тебя не дождешься, а тут изливаешься, будто вода в речке бежит. Видать, правы были предки, говоря, чем сквернее на душе, тем сильнее разбалтывается язык. Что с тобой, Князь? Никак беду чуешь?
— Точно. Чую. А тебе откуда известно?
Белоян поперхнулся.
— Ну, мне вообще-то положено знать. Все-таки, какой никакой, а Верховный Волхв.
— Будет что-то.
— Обязательно будет. — Согласился Белоян. — Базилевс не уймется, пока не увидит твою буйную голову на серебряном блюде.
— Не увидит!
Белоян остановил его жестом.
— У нас и другие дела есть. Ты же знаешь, каково сейчас на границах. Все давят, норовят куш урвать. А тут еще и свои ополчились.
Владимир нахмурил брови.
— Снова древляне?
Волхв кивнул.
— Они самые. Дань платить отказываются, наших послов в шею прогнали. На тебя, княже, бочку катят.
— Так надо кинуть на них войско и дело с концом!
Белоян криво улыбнулся, обнажив кошмарные клыки.
— Кого посылать, Княже? Своих на своих же? И так на границе покоя нет. Спасибо тысячникам Илье да Добрыне, что держат еще заслоны. А печенегов посылать — себе дороже. Они же, как звери, набросятся, камня на камне не оставят.
Владимир сокрушенно обхватил голову.
— Ты как всегда прав, Белоян. Не хватает мне твоей мудрости.
— Ничего, ты еще остепенишься, станешь хорошим правителем. Кровь молодецкая не унялась, да это и к лучшему, конечно. Мудрость, она с годами приходит.
— Так что же делать нам?
Белоян прищурился.
— Не забыл еще нашего пленника, княже?
— Как же, — заскрипел зубами Князь, — помню.
— Он-то и решит наши проблемы.
— Неужели все может уладить один человек?
Верховный почесал затылок.
— Надеюсь, что сможет. Ты ведь еще помнишь, как мы расправились с первым предводителем мятежников?
Князь хмыкнул.
— Как же не помнить. Четвертовали его на глазах честного люда. Так сразу все бунтари поутихли.
— Сейчас так не получится. Народ уже на взводе. Если снова творить открытый безпредел, можно нажить себе серьезного врага.
— Тогда как?
— Убийство. Убийство исподтишка. Не слишком честно, но эффективно.