Северьян крикнул, что было мочи, и витязь не стал переспрашивать: сразу уловил верные нотки в голосе спутника, но было уже поздно. Из земли, там, где мгновением раньше росли нежно-синие васильки, вырвался гибкий, как змея корень, схватил Луку за ноги. Витязь не смог удержать равновесие. Так и грохнулся, точно мешок на голую землю.
— Меч, меч тащи! — Дурным голосом заорал Северьян.
Разномастные цветы таяли прямо на глазах, будто заутренний туман на реке вдруг исчезает под яркими лучами светила. На их месте один за другим вылезали из земли уродливые корни. Один из них, извиваясь, тянулся к ногам Северьяна. Убийца подпрыгнул так, как, наверное, никогда не прыгал раньше. Посох привычно развалился надвое. Лезвие меча буквально вспыхнуло, отражая блики полуденного солнца. Клинок обрушился молниеносно, отсекая отросток. Корень конвульсивно дернулся, разбрызгивая во все стороны черную маслянистую кашу. В ноздри вкрался запах тухлятины, будто на поляне устроили жертвоприношение и забыли убрать результаты сего пиршества.
Обрубок скрылся в земле. Вместо него, взрыхляя землю, точно дождевые черви, выскочили еще три. Один схватил Северьяна за предплечье. Убийца с трудом удержал меч в руке. Но корни были настырными. Тотчас другой обвил голенище правой ноги, а третий рванулся к горлу. В мановение ока он перекинул злополучный клинок из выведенной из строя правой в свободную левую. Вовремя. Еще один отросток устремился к лицу. Северьян сделал единственное, что он успел: увернулся. Острие корня пронеслось мимо, обдав щеку жаром. В ту же секунду меч в левой руке будто ожил. Жадное, требующее жертвы лезвие рубануло наискось, и злополучный корень упал на землю. Обрубок извивался как хвост ящерицы, в предсмертных конвульсиях разбрызгивая черную, дурно пахнущую слизь. Два других, извиваясь змеями, задергались, крепче сжимая голенище. Ноги подкосились. Северьян упал плашмя, в полете успев отсечь злополучный корень, связывающий ноги. Только тело его соприкоснулось с землей, тотчас из разрыхленной почвы вырвались сразу два, сковывая движения, прижимая непослушное тело к земле. Еще один, неприятно колючий, обвился вокруг шеи и начал неторопливо сжимать горло. В свободной руке Северьян по-прежнему крепко сжимал меч, но воспользоваться им не мог. Растения крепко держали убийцу.
— А ну пошли прочь, гадины! — Услышал Северьян под ухом пронзительный вопль. То Доробей выбрался из котомки и теперь тыкал злополучный корень длиннющей костяной иглой.
— Не туда! — Крикнул ему Северьян. — Возле руки отгоняй!