Колпаков принял решение и стал складывать тонкие сухие веточки за выступом фонтана, чтобы ветер не задувал пламя.
К черту Писаревского и всех ему подобных. Первый шаг в тупик он сделал тогда, когда принял предложение этого интригана.
Колпаков понимал, что не вполне прав: неверных шагов и ошибочных решений было сделано столько, что вряд ли удастся отыскать первый, решающий. Но Писаревский вызывал наибольшую антипатию.
«Лгать, заглядывать Дронову в глаза с расчетом на его мягкость, приводить в действие механизм сложностей и противоречий, существующих в чужой семье, — увольте. Десять лет назад я бы плюнул в физиономию тому, кто предложил бы подобное!»
Он жестко улыбнулся.
«Впрочем, это и сейчас не поздно. Ничего не поздно…»
Пучок веток набрался достаточный для того, чтобы сжечь несколько фальшивых бумаг.
Обычным пружинящим шагом Колпаков сходил к машине, принес папку и спички, которые держал, как и пачку сигарет, специально для Лены.
Лена… Он представил, как она подносит сигарету к четко очерченным губам, изящно выпускает дым… И ощутил острое сожаление: несмотря ни на что, терять ее не хотелось.
Раздобыть денег на дубленку — пара пустяков, только рискнуть на два месяца возобновить занятия в абонементной группе…
Он замешкался.
«А Писаревский и все остальные?»
«Одно с другим не связано».
«Как же ты объяснишь Лене провал с диссертацией? Для нее остепененный муж такой же показатель престижности, как дубленка. Почти такой же…»
Рука со спичкой повисла в воздухе.
Колпаков остро ощутил, что стоит на развилке. В жизни все взаимосвязано, и сделанное сейчас неминуемо повлечет ряд вытекающих одно из другого событий. Поджигать или нет? По какому пути двигаться дальше?
«Кого-ток увяз…»
«Обратного хода нет… Нет? Посмотрим!»
Сделав над собой усилие, он чиркнул спичкой, веточки занялись, огонь быстро набирал силу. Он расстегнул папку, порылся, вытряхнул содержимое прямо на холодную землю. Не может быть! Засунул руку, заглянул, неужели… Да, точно! Документы о внедрении остались дома, он попросту забыл их на письменном столе…
Колпаков смотрел на прогорающий костер опустошенно и безучастно, как человек, израсходовавший все силы на пустую работу.
К машине он возвращался, устало волоча тяжелые ноги, словно после трудного поединка с равным противником, поединка, который, несмотря на все старания, окончился вничью.
Но, опустившись на упруго пружинящее сиденье, Колпаков почувствовал себя бодрее, словно лакированная оболочка автомобиля экранировала волны тревоги, сомнений и беспокойства, излучаемые бывшим «штатом Техас».