— Вот-вот! Воображаешь себя сверхчеловеком, не задумываясь, откуда у тебя право оценивать других…
— Эта мразь лезла на рожон, а мы им обламывали рога, отбивая охоту нападать на прохожих. Что же здесь плохого?
— …И ты всегда был инициатором драк, если не нападали — откровенно провоцировал, так что иногда трудно определить — кто хулиганы, а кто — жертвы.
— А иногда напротив — очень легко, — вмешался Зимин, и все поняли, что он имеет в виду. У Колпакова вновь ворохнулся в душе комплекс вины. Все, кроме Гришки.
— Когда же это? — с вызовом спросил он, не без основания заподозрив выпад в свой адрес.
— С футболистами.
— А-а-а, — протянул Габаев. — Мальчики с мячиком, бьют — как фугасиком… У меня аж в голове зазвенело… Чего я их — целовать должен?
Наступила пауза. Стало душно. Тревожно шелестела под резкими порывами ветра листва, запахло грозой.
Колпаков готов был поспорить, что думают все об одном.
— А помните, как я того бритого уделал?
Но только у Гришки могло хватить ума сказать об этом вслух, да еще с оттенком бахвальства.
Гришка даже через свою толстую кожу почувствовал молчаливое осуждение.
— Я вас не тянул, сами влезли. Генка семерку здорово уработал…
Идиот! Колпакова передернуло…
— Пошли по домам, сейчас начнется…
Окладов и Зимин поднялись вслед за ним.
— Чего заспешили? Дождика испугались?
Да, нюансов он никогда не ухватывал, поэтому и не понял, из-за чего они прекратили рейды в «штат Техас».
Спотыкаясь о выступающие корни, четверка бойцов выбралась из глухой части парка. Забросив за спину спортивные сумки, они размашисто шагали рядом, занимая почти всю ширину аллеи.
— А ведь нас всего четверо! — воскликнул Гришка. — Четверо на весь город! Это что-то да значит!
Действительно, их было четверо. Геннадий Колпаков — преподаватель вуза, перспективный молодой ученый, выросший без отца и потому привязанный к бывшему детдомовцу Николаю Окладову, с ранних лет зарабатывающему на жизнь и беззаветно преданному Системе. В противоположность им Александр Зимин в детстве и юности не знал трудностей. Родители — известные спортсмены, затем — популярные тренеры, дом — полная чаша, Саша — единственный любимый сын, старательно ограждаемый от житейских забот. К чести Зимина, он избежал опасности превратиться в избалованного недоросля. Хорошо учился в школе, с отличием окончил психологический факультет, в аспирантуре разрабатывал нестандартную тему, успешно защитился. Сейчас он руководил сектором в научно-исследовательской лаборатории психологии спорта института физкультуры.
Того самого, в котором уже добрых десять лет учился Григорий Габаев. Оставление на повторное изучение курса, академические отпуска, отчисления с последующими восстановлениями — классический послужной список «вечного студента». Бесшабашный и ветреный, Габаев подрабатывал то в ресторанном оркестре, благо в молодые годы мать из-под палки выучила его музыке, то нанимался сторожем в садоводческое товарищество, в черные дни разгружал вагоны, а когда приходилось совсем плохо, прибивался под крылышко разочаровавшихся родителей, но удерживался недолго — до очередного скандала.