– Не в милицию, не в прокуратуру, не в суд, – с расстановкой сказал он. – Ко мне. В «Сапфире» кто-то из «новых» девчонку изнасиловал. Прямо из-за столика в кабаке вывел, притащил в гостиницу и отшпокал во все отверстия. Это неслыханный беспредел! Ну ладно, менты не хотят порядок навести, но мы-то на такое смотреть не можем! Иначе наших жен и дочерей начнут шпокать прямо на улице, а то и в дома наши войдут! А потом и общак отнимут, братву в зонах заморозят!
– На нож! – без вопросительной интонации сказал Гангрена.
– Надо им всем разбор учинить, чтобы свое место знали, – хрипло проговорил Лакировщик.
Хромой несогласно задвигался.
– Запустили мы это дело, дали им силу набрать. Разбор – он большой крови потребует.
– Мы старались всегда без крови обходиться, – сказал Отец. – Попробуем и дальше, пока можно будет. Но урок надо дать хороший.
– На нож, – повторил Гангрена и закрыл рот. – Иначе уважения не вернуть.
Иван Сергеевич покачал головой.
– Зачем мы за ментов будем работу делать? Пусть идет в камеру, в суд, срок получает, на этап отправляется. А в камере его надо петухом сделать и на волю весть подать – пусть знают!
– Заметано, – гулко глотнул Гангрена.
Он очень хотел есть. На столе стояла простая, но привычная и сытная пища: вареная картошка, миска с винегретом, соленые огурчики и квашеная капуста, на тарелке начинали оплывать ломтики розового сала. И литровая бутылка водки едва почата, видно, по одной и выпили, пока он контролировал вход. Закусили, конечно, понемногу, а он пришел уже к разговору-тут жевать нельзя... Гангрена еще раз сглотнул.
С утра он разбирался с азербайджанцами, приехавшими сбывать наркоту, обошлось нормально: те отстегнули положенную долю и стали на точки, указанные Севером. Потом объявились двое с малевкой из Владимирской тюрьмы, но никому не известные и сами не рубящие в обязательных вопросах. Не успел с ними закончить, прибыли питерские с претензиями: две бригады их карманников в Тиходонске опалились... За целый день крошки во рту не держал.
– Ты перекуси, сынок, сегодня у тебя дел много было...
Иван Сергеевич сделал знак И Север налил полную стопку водки. Благодарный Гангрена припал к столу. Остальные тоже потянулись к тарелкам.
– Что там с питерскими? – лениво поинтересовался Отец.
– А ничего, – с набитым ртом отвечал Гангрена. – Они в общине не объявлялись, наши их не видели.
Отец кивнул. Значит, действовали на свой страх и риск, никто из местных за них не ответчик.
– Как пришлые? – спросил Иван Сергеевич уже без лени. – Эти, кавказские беженцы... Слушаются?