А чеченцы известны особой щепетильностью в этом вопросе. Потому что закон гор гласит: кровь любого из членов рода искупается только кровью рода обидчика.
Магомету Тепкоеву обычай кровной мести был известен не понаслышке. Ему едва исполнилось семь лет, когда Иса Бакаев застрелил дядю Ваху. Застрелил не нарочно: оба сидели в компании, мирно выпивали, закусывали, курили и разговаривали; когда все разгорячились и пришла пора откровенности, дядя Ваха вытащил из-за пояса недавно купленный «харбук» – однозарядный пистолет-переломку, показал друзьям, те покивали одобрительно головами, но особого интереса не выказали, как и подобает настоящим мужчинам. То ли Иса опьянел чрезмерно, то ли заворожила его смертоносная игрушка, только он про выдержку забыл и протянул руку: мол, дай посмотреть...
Дядя Ваха чуть помедлил, но отказать не смог: раз один мужчина просит другого, то, наверное, знает, что делает. Протянул изогнутой, не успевшей стереться ручкой вперед – смотри... Иса схватил оружие – крутил, вертел, то в окно прицелился, то в телевизор, курок взвел, спустил, опять взвел... Неожиданно грохнул выстрел.
«Харбуки» заряжаются самодельными патронами: винтовочная гильза с отпиленным дульцем набивается порохом, а сверху вдавливается круглая пуля диаметром двенадцать миллиметров. На близком расстоянии эффект ужасающий, так и задумано: заряд-то один, должно хватить наверняка. Дядя Ваха небось рассчитывал в случае чего любого врага уложить. Но не предполагал, что сам получит пулю в живот с полутора метров.
Правда, если говорить точно, то Иса его не застрелил. Отвезли дядю Ваху в больницу, сделали операцию, ребята с милицией все уладили: дескать, кто-то незнакомый подскочил, пальнул и убежал, даже «харбук» не отдали – вещь денег стоит, поправится Ваха, пусть пользуется.
Так все хорошо складывалось, что решили это дело отметить. Взял Иса коньяку, водки, мяса, помидоров и завалился с друзьями в больницу. Врачи поначалу протестовали, но и с ними договорились: что плохого, если мужчины раненого товарища проведают? Какой тут вред? Никакого, одна польза.
Ваха лежит бледный, весь в трубках: одна в вене торчит, две из живота... Но ребятам обрадовался, коньяку выпил, помидорчиком закусил, разрозовелся даже, повеселел. Все бы хорошо, только хмель в голову ударил, заело его: почему, какие-то шланги из меня торчат, у мужчины так быть не должно! И вырвал все трубки к шайтану, под кровать забросил, еще коньяку попросил, но выпить не успел, упал на подушки, захрипел, потерял сознание... А к ночи умер.