Сейчас я испытывал сильную жажду, усталость, саднила обгоревшая кожа, пистолет натирал бок, и я посочувствовал Гусару, который из пижонства выпросил у меня и надел на голое тело под рубашку плечевую кобуру. И в мозгу периодически возникала картина, которую я предпочел бы забыть навсегда — поляна, откуда мы начали свой путь. И еще роилось много разных мыслей, не ко времени и не к месту, но у человека, к сожалению, нет тумблера переключения рода работ, чтобы отсеивать то, что не является необходимым в данный момент. С учетом всего этого нетрудно догадаться, что ничего романтического в своем положении я не видел.
Желтая трава высушена настолько, что, кажется, трещит под ногами. Изредка прогалины открывают спекшуюся корку потрескавшейся земли. Ни дерева, ни кустика.
И ни души вокруг. Только далеко впереди — роща, которую мы взяли в кольцо.
Я никогда не ходил на волков, но рассказов об этом наслышался изрядно. То, что мы сейчас делали, напоминало облавную охоту. Охота на людей? Кощунственное, режущее слух и вызывающее немедленный внутренний протест словосочетание. Любой газетчик шарахнется, как черт от ладана, если ему предложить такое определение сути нашей работы. Хомо сапиенс привык играть словами, жонглировать ими, подбирать безобидные определения, чтобы завуалировать то, что не хочется называть своими именами.
Охота на людей! Так, конечно, говорить не принято. А между тем наша задача — выследить, изловить группу из нескольких человек и посадить их за прочные железные решетки. Мы подготовлены и экипированы для этого: умеем драться, чтобы сломить их сопротивление, снабжены наручниками — заковывать их в сталь и даже оружием — стрелять, если возникнет такая необходимость. Так чем же отличается сегодняшний поиск от процесса отлова хищников для зоопарка?
Только тем, что наша дичь обладает сознанием, эмоциональностью, способностью мыслить и иными качествами, которые должны возвышать ее над другими живыми существами, но в данном случае они трансформированы в вероломство, хитрость, коварство, жестокость… И уже не возвышают, а делают более изощренным и опасным хищником, чем самый свирепый дикий зверь. Ведь лев или тигр могут задрать свою жертву, но не станут мучить ее, глумиться и измываться. На такое, к сожалению, способен только человек…
Хорошо, что хитроумный хомо сапиенс придумал спасительный ярлык «преступник».
Когда мы говорим, что ловим, сажаем в тюрьмы и стреляем в преступников, это воспринимается как должное, ярлык маскирует суть, и никто не вспоминает, что преступник тоже человек…