— У рыбаков стрельнул, — ответил я, доставая нож. — Давай порежу.
Мне придвинули кружку, и я с содроганием подумал, что придется пить эту тошнотворную смесь.
— Местный? — спросил сосед, выбирая себе икряной кусок побольше.
— Нет, проездом. Городок понравился, решили пожить здесь с недельку. Я стал обгладывать хвост, а нож был куплен сегодня утром, старшина отдела врезал в ручку монету, и теперь он ничем не отличался от того, который сейчас исследовали эксперты.
Я отхлебнул из кружки, незаметно рассматривая окружающих. За столом сидело семь человек, и вряд ли кому-нибудь доставило бы удовольствие встретить эту компанию в безлюдном месте. Все увлеченно занялись рыбой, и на меня никто не обращал внимания.
К столику подошел Багров и, чуть заметно кивнув мне, громко поздоровался.
— Это мой товарищ, — пояснил я. — Мы вместе промышляем.
— Ну, пусть и он садится, — сказал тот же мужчина. — Вы сами откуда?
— С Кубани, — степенно ответил Багров. — Поездили по Грузии, были в Сочи, сейчас вот думаем в Крым подаваться.
— А тут где устроились?
— За рекой, в роще. Там хороший балаган стоит, тепло, светло и сухо, и не кусают мухи…
Сидящий напротив меня человек оторвался от кружки и поднял голову:
— Что-то я вас там не видел. У меня там кореш живет — Юрка Татарин. Знаете его?
— Знаем, — уверенно ответил я, чувствуя, как загорается в душе охотничий азарт.
— Что же он, гад, не пришел вчера? Или думает, что я ему подарил червонец? За такие вещи буду морду бить!
— Спокойней, Баклан! — осадил его небритый здоровяк. — Что-то ты сегодня больно грозный!
Мутные глаза Баклана опустились, и среди рыбной шелухи он увидел нож.
— Откуда он у тебя? — спросил Баклан, беря его в руки и рассматривая со всех сторон.
— Нашел рядом с балаганом, — небрежно ответил я. — А что такое?
— Это Рыжего нож. Он меня им позавчера пугал по пьянке. Ну я и до него доберусь, руки ему обломаю.
Пора было заканчивать. За соседним столиком уже десять минут сидел Витя Лактионов, и я незаметно кивнул ему головой. Через минуту к нам подошли два участковых в форме и шестеро наших с повязками дружинников. Внешне это выглядело как обычный обход милиции «злачных мест». Один из «дружинников» как будто случайно заглянул под наш стол и вытащил оттуда целую батарею початых бутылок.
— Распиваете? Пройдемте с нами!
Наши стали заниматься задержанными, а мы с Багровым отвезли Баклана в прокуратуру — Зайцев пожелал допросить его лично.
В миру Баклан оказался Погореловым Иваном Тимофеевичем, тридцати четырех лет, имеющим четыре судимости, впрочем, как он настоятельно подчеркивал, две из них уже погашены. Говорил он быстро, запальчиво, отчаянно жестикулировал, легко переходил на крик и был явно склонен превращать беседу в спор или даже в ссору, словом, полностью оправдывал свое прозвище.