Блейк неожиданно добродушно улыбнулся.
— Что ж, он в конце концов арестован. Кстати, что он показал на допросах?
— Допросах! — не сдержался Роджерс. — Вы посмотрели бы, что это за допросы. Наших людей от них отстранили. Теперь это дружеские беседы двух черных, из которых один ничего не хочет сообщать, а другой, военный следователь, ничего не хочет узнавать. Я не сторонник пыток — упаси боже! — но тюрьма все-таки не должна быть санаторием для государственных преступников!
— Генерал Дунгас все еще не знает, на что решиться, хотя все сто семнадцать заговорщиков — точно по списку — у него в руках, — заметил посол.
— Сто семнадцать? — удивился Блейк. — Всего?
— Сто семнадцать — это лишь офицеры, имевшие золотые значки. И все эти брошки заперты теперь в личном кабинете генерала Дунгаса, — поспешил пояснить Роджерс.
— Кроме одного, — уточнил педант Прайс. — Насколько мне известно, этой улики у майора Нначи найдено не было.
Он потянулся. Сэра Хью покоробила его бесцеремонность, но он сдержался и только тяжело вздохнул.
— Не вздыхайте, ваше превосходительство, — насмешливо заметил Блейк. — Время для вздохов еще впереди.
Он посмотрел на Роджерса.
— Будем считать, что первый раунд не в нашу пользу. Но второй должен быть за нами! Итак, сдается мне, что полковник Роджерс с удовольствием свел бы кое-какие счеты с известным всем вам мистером Николаевым?
Роджерс отрицательно покачал головой.
— Мой друг, комиссар Прайс убедил меня в пагубности неразумной мести.
Все рассмеялись. Блейк неожиданно оборвал смех:
— Аджайи часто встречался с Николаевым?
— Они познакомились в Москве, — поспешно напомнил Прайс. — Министр любил вспоминать об этом кстати и некстати.
— А если о плане «Понедельник» Аджайи сообщил не только заговорщикам? Или заговорщикам — через Николаева? Николаев ведь виделся с Нначи в его луисской квартире.
Взгляды Блейка и Роджерса встретились.
— Николаев может слишком много знать, — задумчиво произнес Роджерс.
— Вот именно, — жестко поставил точку Блейк.
— Но, джентльмены, — поспешил вмешаться сэр Хью. — Никаких операций «Хамелеон»! Поскользнуться второй раз на том же месте — значит сломать себе шею! Я категорически против!
Глазки Блейка сверкнули:
— Надеюсь, вы поняли сэра Хью, господин полковник. Роджерс прикусил губу, чтобы не выдать охвативших его чувств. Первым было что-то чуть ли не вроде восторга! Наконец-то теперь руки у него развязаны, и то, на что он не мог решиться сам, нужно сделать по приказу из Лондона. Да, Николаев действительно слишком много знает. Но убрать его надо тихо, культурно. Даже лучше, если он окажется лишь одним из нескольких, чтобы не возникло ни малейшего подозрения, что погибнуть должен был именно он. Но все надо хорошо продумать. Не здесь, не сейчас, позже, вечером, в тишине дома, ставшего таким пустым без сына и жены.