— Борьбе с антинародным режимом.
— Вот-вот. С ним самым. Я говорю, мол, не плохо, скоро выхожу. А они мне: а что вы думаете по поводу положения в стране? Как считаете, что будет дальше? И вообще, чем намерены заниматься после больницы? Все культурно, без нажима, без давления. Но я чувствую, ребята сканируют меня. Прям просвечивают. Я им, что, мол, не решил. А они: а вот с оружием как быть? Мол, сдавать надо будет. Как вы считаете, пойдет народ сдавать оружие? Много, мол, его по рукам ходит.
— А ты?
— А я понял. Нет, говорю, не пойдет народ сдавать оружие. Только, может быть, некоторую его часть. Зачем мирному гражданину, законопослушному, такое количество. Они кивают: да, мол, правду говоришь. Понимаем, мол. Красивая беседа, со стороны если поглядеть. А еще, говорят, мол, готовится закон. По которому часть оружия будет легализована. Не все, конечно, крупные пушки никто разрешать не будет, ясное дело, только если за городом, в лесу человек живет. От медведя отбиться… Как охотничье пойдет. А вот короткоствол будет легализован, почти без ограничений. Мол, приносите. Ничего страшного не будет. Крупные стволы конфискуем в фонд родины. А короткоствольное оружие — бога ради. Экзамены сдадите, и вперед.
— И?
— И мило разошлись. Я предлагаю Дулево им отдать. В качестве акта доброй воли.
Морозов задумался. К столику подошел официант с большими кружками парящего чая.
— Прошу вас, кедровое варенье, — сказал он, ставя на столик вазончик с чем-то темным.
— Спасибо, — с отсутствующим видом ответил Юра.
— Люблю кедровое, — улыбнулся Вязников.
— Ага, — Морозов покачал головой, — хорошее…
— Всегда хотел выяснить, как его делать. Мало ли, попадется куча кедровых орехов.
— Просто, кажется, килограмм на килограмм. Орехи и сахар. И все. Вкусно, но дорого.
— Юра, да очнись ты, чего загрузился?
Морозов поднял глаза от стола, сцепил руки и хрустнул суставами.
— Забавно, понимаешь. Когда органы берутся за проработку каждого конкретного гражданина, это, в общем-то, признак порядка в государстве. Потому что, как бы то ни было, но госбезопасность должна иметь представление о том, что планирует делать человек, который знает, с какой стороны к ружью подходить. Ты помнишь, наверное, с какой мотивацией мы кинулись в августовскую кашу?
— Бардак надоел.
— Вот именно. А теперь вдруг, неожиданно я этого порядка испугался.
— Испугался?
— За что боролся, на то и… Ну, не совсем испугался. Просто забеспокоился. Глупость, вообще-то. Рефлексы.
Вязников подхватил на ложечку варенья. Аккуратно опустил его на язык. Удивительный, ни на что не похожий вкус. Хвоя, сахар, дымок… Алексей даже зажмурился от удовольствия. Запил горячим, очень крепким чаем. Вкус не растворился, но сделался нежнее.