Письмо дышало теплой любовью, но я видела: отец писал второпях. Я быстро застегнула на шее цепочку и разложила дольки чеснока по карманам платья. Как похоже на отца, размышляла я, оглядывая безмолвную комнату, среди торопливых сборов аккуратно застелить постель. Но с чего такая спешка? Явно не дипломатическое поручение, а то бы он так и написал. Ему и раньше случалось срываться без предупреждения в горячие точки в разных концах Европы, но он всегда сообщал, куда едет. А сейчас бешено стучащее сердце твердило мне, что он не в деловую поездку отправился. Не говоря уж о том, что эту неделю он должен был провести в Оксфорде, сделать доклад, участвовать в совещаниях. Он не из тех, кто запросто нарушает обещания.
Нет, его исчезновение как-то связано с тревожными признаками, которые я в последнее время замечала в нем. Только теперь я поняла, что все время боялась чего-то подобного. И потом та вчерашняя сцена — отец, погруженный в чтение… да что же он такое читал? И куда, куда же исчез? Без меня! Впервые за все годы, когда отец защищал меня от одиночества жизни без матери, без братьев и сестер, без родины, впервые за все годы, когда он был мне и отцом и матерью — впервые я почувствовала себя сиротой.
Глава колледжа, мастер Джеймс, когда я предстала перед ним с упакованным чемоданом и накинутым на руку дождевиком, был очень добр. Я объяснила ему, что вполне способна добраться самостоятельно. Я заверила, что весьма благодарна, что он предоставляет мне студента в провожатые — даже через пролив, — и что никогда не забуду его доброты. При этом во мне шевельнулось легкое, но чувствительное разочарование: так приятно было бы провести целый день в компании улыбчивого Стивена Барли! Однако приходилось отказаться. Я повторила, что уже через несколько часов буду дома, и отогнала встававшее перед глазами видение красной мраморной чаши, куда с мелодичным звоном падали струйки воды, опасаясь, что этот ласковый человек проникнет в мои мысли или прочтет что-то по лицу. Я скоро буду дома и сразу позвоню, чтобы он не беспокоился. К тому же, хитро продолжала я, и отец ведь скоро будет дома.
Мастер Джеймс не сомневался, что я прекрасно доберусь в одиночку. Безусловно, я вполне самостоятельная девица. Однако он просто не может — он одарил меня еще одной ласковой улыбкой, — он просто не может отступиться от слова, данного старому другу, моему отцу. Для отца я самое бесценное сокровище, так что он обеспечит мою доставку со всевозможными предосторожностями. Я должна понять, что это не столько ради меня, сколько ради спокойствия отца — придется немножко уступить его слабости. Стивен Барли уже возник рядом, не дав мне ни продолжить спор, ни осознать толком идею, что глава колледжа — старый друг отца. А я-то думала, они только позавчера познакомились. Это стоило обдумать, но рядом уже стоял Стивен, и выглядел моим старым другом, и в руках у него была куртка и дорожная сумка, и, несмотря ни на что, я рада была его видеть. Правда, из-за него придется сделать лишний крюк, но сожаления о потерянном времени не слишком мучили меня. Как было устоять перед его лукавой усмешкой, перед его «Вот спасибо за внеочередные каникулы!». Мастер Джеймс держался строже.